Это наших семей биография : молодые об участии своих родных в войне : сборник студенческих работ / сост. В. Э. Черник. – Мурманск : МГПУ, 2004. – 130 с.

62 - Катюша! И сразу шумно становилось в доме. В весеннюю пору, когда и старые кости ныть начинали, и вроде в пояснице ломило, стрику все чаще и чаще приходила в голову мысль о том, что не грех ему теперь и на покой бы пойти. Вон, каких орлов вырастил! Шутя, он говорил сынам: - Ну, возьмете старика на прицеп? Те, смеясь, отвечали: - Двойной тягой, отец, потянем... - Ну, ну, я шучу... Сам еще способен любой подъем в жизни взять - возражал старик, да так и откладывал до следующей весны свой уход на покой, продолжая сновать по путям на маневровом локомотиве. А вот сегодня и шуткой не с кем переброситься. Один-одинешенек в домике возле де­ по. Да и не до шуток старику. Нынче не те мысли у него, что в прежние весны. О покое он сейчас не помышляет. Вот при каких обстоятельствах принял он твердое решение остаться в строю, несмотря на свои 62 года... Проводил он Сашу на паровоз, один остался в доме (Миша с Катюшей на фронте), да и подумал, что увидится с сыном к вечерку, когда сам заступать на смену будет. Только все не так получилось... Сына увидел лишь на следующий день. И как увидел! Саша лежал в бинтах. Голова, шея, руки, живот - все в повязках. Пересохшими губами старик прошептал: «Господи, с сынком-то что сделал». Он ничего не мог говорить и только держал в своей руке потную руку сына. Бежали мысли одна за другой. Вспоминалось детст­ во Саши, становление его на ноги. Выплыла в памяти старика такая картинка: Саша оплош­ ность допустил, не так паровоз провел и виновато стоит перед отцом, а тот выговаривает сердито: «Кто тебе род наш позволили позорить? Ты, что дедову железнодорожную славу потоптать задумал? На отца пятно кладешь? Будто ты и не в железнодорожной семье ро­ дился!» И отчетливо, как будто сейчас все происходило, видел лицо сына - упрямое, реши­ тельное - понимал, что укор пробрал его до сердца. Давно это было. А теперь вот он, Саша, в повязках лежит. Открыл глаза, и знакомое выражение отец прочел на лице сына, да поду­ мал: «Наша порода, железнодорожная», а перед сыном не всплакнул, не вздохнул, только по-мужски упрекнул: - Все-таки поберечься надо было... Прилег бы... Ведь для дела еще все мы нужны... И слышалась в этом упреке отцовская гордость за сына: в минуту опасности не согнул­ ся, не дрогнул. Кругом бомбы рвались, осколки свистели, раскаленный металл стучал по па­ ровозу, упал сраженный помощник машиниста, но Саша-то вел, вел локомотив, только большая потеря крови заставила его отпустить регулятор, и он свалился к мертвому помощ­ нику... Вот тут, у больничной койки, старик и оставил мысли о покое. Надо за сына поквитать­ ся с немцем! Ну, а разве на покое поквитаешься? Надо управлять локомотивом, пока рука может держать регулятор. Да и к тому же ненависть, святая ненависть к врагу выгнала стар­ ческие недомогания из тела. А вот, что один остался - тоскливо от этого на душе. Но есть такое место, где у старого машиниста всякая тоска и грусть проходит: пойдет он в депо, уви­ дит товарищей по работе, увлеченных делом, и все как рукой снимет. В такой-то семье за­ будешь о личных невзгодах. - Теперь мы, как воины, - на прощанье говорит Дмитрий Александрович Гуков, - и рас­ слабляться нам не к лицу. Старик принимается деловито рассматривать локомотив, на котором проведет очеред­ ную маневровую смену на прифронтовой станции». Ив. Порт. Полярная правда. 30 апреля 1943 г Александр Дмитриевич Гуков, мамин дядя, в результате ранения потерял глаз, был сильно контужен, долго выздоравливал, но потом жил долго и счастливо. И мой прадед Дмитрий Александрович Гуков, и его сын Александр Дмитриевич Гуков награждены орденами «Красная Звезда».