Буторин, А. Р. Червоточина : [фантастический роман] / Андрей Буторин. - Москва : АСТ, 2013. - 378, [1] с.

а цветы и все прочее оказалось многочисленными дополнениями в виде связанных между собой блоков, имеющих порой совершенно неожиданные формы и местоположение. И тем не менее он пре­ красно видел, какой из этих блоков содержит описание цветка: его размеры, вид, цвет и даже запах. При желании он легко смог бы сейчас превратить гортензию в розу, причем любого, хоть темно­ пурпурного, любимого цвета. А вот лесник почему-то оставался таким, что и был до сеанса. Он выглядел человеком и не имел никаких дополнений в виде свя­ зей, блоков и прочей программной премудрости. - Почему? - спросил Бессонов, не раскрывая рта. Он чувствовал, знал, что является теперь для Тюрина раскрытой книгой. - Потому что я - вне этого. И я ведь не настолько беспечен, чтобы создать вирус, способный повредить мне самому, - ответил лесник вполне традиционно, голосом. Хотя традиционность эта была для Бессонова все же условной - он и звуки воспринимал как череду информационных всплесков, не имеющих аналогов в его прежнем восприятии. Самое удивительное - хотя и удивлялся теперь Геннадий Ни­ колаевич иначе - было то, что он совсем по другому относился те­ перь к своему непосредственному будущему. Он больше не боялся смерти. Впрочем, иначе и не могло быть, ведь смерть являлась лишь условностью из того, человеческого мира, который и сам был всего лишь условностью, собранный, словно домик из детских ку­ биков. На самом деле все было куда сложнее и в то же время проще, но как именно - Бессонов тоже не знал. Но смерти не существовало, в этом он был уверен. А жизнь? Существовала ли жизнь? Что имен­ но можно было назвать жизнью? Впрочем, подобные философствования не входили в вирусный функционал. Эти вопросы всплыли лишь в оставшейся человече­ ской области сознания. И Геннадий Николаевич пригасил ненуж­ ные сейчас абстракции, порадовавшись лишь тому, что в нем по- прежнему осталась любовь: к жене и сыну. И даже, оказывается, к Зое Кокошечке, как он это от себя ни скрывал, будучи человеком. Радость была искренней и настоящей, отнюдь не программной. 285