Бусырева, Е. В. Судьбы финнов Мурманского региона: семейная история и культура / Е. В. Бусырева ; Министерство науки и высшего образования Российской Федерации, Кольский научный центр Российской академии наук, Центр гуманитарных проблем Баренц региона. - Апатиты : Кольский научный центр Российской академии наук, 2019.

причастности, в том числе в лице своих предков, к известным историческим событиям. Речь идет о том, что «коллективная память» охватывает лишь те события прошлого, которые обладают высокой ценностью для данного сообщества и служат идеологической основой групповой идентичности. Производя определенный отбор, память делает акцент на тех событиях или ситуациях, которые подчеркивают этнические границы, отличают «своих» от «других» и «чужих». Обычно это конфликты, войны, переселения, значимые межкультурные контакты и т. п. Более же всего такой цели служит образ коллективной травмы (голод, эпидемия, поражение в войне, геноцид), который заставляет группу особенно остро ощущать свою уникальность и способствует ее солидарности539. В памяти народа, как правило, сохраняются события, которые выступают фактором сплочения, но, вместе с тем, нередко они же и разделяют его с другими народами. Они становятся символичными, вокруг них мобилизуются идеологемы либо ущерба, либо героического прошлого. И очень часто разные народы оценивают их по-разному. Например, по-разному оцениваются сталинские депортации. При всем том, что депортации, репрессии относятся к процессам общенационального масштаба, они имеют и этнический профиль. Если русские, белорусы и многие другие народы воспринимают их в общем ряду с иными социально-историческими потрясениями, то российские финны относятся к числу этнических общностей, идентификация которых связана с историческим маркером «репрессированный народ». Причастность к репрессированному народу осознается благодаря семейной истории, не говоря уже о собственном биографическом опыте человека, и этот атрибут единства может оказаться сильнее, чем признак религиозной и даже языковой принадлежности. Работа с информантами позволяет сделать вывод, что чем лучше усвоена история семьи и предков, основу которой во всех рассмотренных случаях составляет травма переселения и репрессий, тем в большей степени осознается и переживается «финскость». Историческая травма является объединяющим фактором и для других репрессированных этносов, например немцев, калмыков, чеченцев. В частности, на это указывает Э. М. Гучинова: «Депортация для калмыков стала глубокой коллективной травмой, важным фактором самосознания народа»540. Аналогичное суждение и у М. С. Савоскул относительно российских немцев: «В ходе депортаций и «благодаря» этим переселениям формировалась общая этническая идентичность, возникало осознание единства их судьбы»541. В ходе исследования было выявлено, что этническая идентичность информантов чаще всего базируется на этничности родителей, историческом прошлом, территории. Однако объединяющим и доминирующим признаком 539 Шнирельман В. А. Ценность прошлого: этноцентристские исторические мифы, идентичность и этнополитика // Язык и этнический конфликт / под ред. М. Брилл Олкотт, И. Семенова. М.: Гендальф, 2001. С. 12-33. 540 Гучинова Э. М. Вынужденные переселения и этническое самосознание: на примере этнополитической истории калмыков в XX веке. 541 Савоскул М. С. Судьба российских немцев в XX веке: связь истории и географии (этапы миграции по данным переписей населения 1897-2000-е гг.) // Гражданская идентичность и внутренний мир российских немцев в годы Великой Отечественной войны и в исторической памяти потомков: мат-лы XIII междунар. науч. конф. М.: МСНК-пресс, 2011. С. 504. 146