Бондарев, А. Г. Поле Умецкого : рассказы / Александр Бондарев. - Кировск : Алаш, 2007. - 46 с. : ил.

Вечером приехал на станцию южного городка с холодным названием, где прошло мое детство. На привокзальной площади по-прежнему стоял памятник Ленину, чистый, опрятный и строгий, как и положено вождю. Я пошел по улице Коммунистической мимо кинотеатра «Победа», где в дошкольном возрасте впервые в своей жизни увидел кинокартину «Шуркет». Рассказывая содержание фильма сверстникам по несколько раз, у меня закипали слезы. Дворовая ребятня так меня и окрестила - Шуркет. Как это было давно! Вспоминая до мельчайших подробностей несытное, но ласковое детство, ревниво всматривался в новые дома, казавшиеся мне холодными и равнодушными. А где же стадион, где я, Шуркет, двенадцатилетний капитан дворовой команды по футболу, крайний правый нападающий сломал руку в конце второго тайма. Но мы выиграли! Нет стадиона. На его месте дома, дома с балконами, с сохнущим бельем цвета капитуляции. Вот и моя улица Революции, которую не переименовали, но из сокращения стали называть Револой. Что я скажу маме? Мама, ты ждала, вот и я! Или, я приехал, мама! Я подошел к вязам, которые помнил саженцами, огромным, с несимметричной кроной от старости. В морщинах бурой коры двустороннее движение муравьев, они сновали вверх - вниз, вверх - вниз, выполняя тяжелую работу. Я крепко волновался. Что это? У меня вспотели глаза? Или я плачу? Нет, это паутинка села на глаза, которая в известной песне путает блики света. Чего я жду? Я дома! Позвони и заходи. Здравствуй, мама! Нет, немного посижу на лавке возле дома, покурю и успокоюсь. А вот и мама, она выглянула в окно, задвинула льняные с мережкой занавески и включила свет. Я вошел в темный подъезд, поднялся по выщербленным гранитным ступенькам, снял сумку с плеча и нажал розовую кнопочку. За дверью послышались шаги. - Кто там? - испуганно спросила мама. - Если вы насчет ремонта, приходите завтра. 31