Большакова, Н. П. Летопись души : в 2 книгах : к 15-летию Мурманской и Мончегорской епархии. Кн. 1: Время встреч/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2010. - 273, [30] с. : ил.

И, провожая Славянский Ход в дорогу, вручил нам венок — чтоб донесли от северного края славянского материка до краешка южного, от моряков Северного флота — тем самым первым, семнадцати... В дороге этот венок Вадим оберегал как зеницу ока и предлагал Маслову не топить его, а положить экспонатом в местном музее. Но Виталий Семенович упрямо решил все-таки по-своему. Мне почему-то казалось, что венок, когда опустят, будет качаться на волнах, как обычно показывают в фильмах. Но у нас оказалось все гораздо прозаичнее. Стоило его опустить на воду, как он тут же от соб­ ственной тяжести пошел на дно, не на секунду не задержавшись на ла­ зоревом покрывале волн. Нам было видно, как Маслов осерчал, что не получилось эффектного плавания венка на водах Адриатики, но встре­ тившие нас здесь друзья и работник музея заверили: очень хорошо, что далеко не уплыл, они его вытащат, и он в дальнейшем станет ценней­ шим экспонатом их музея. КОСОВО ПОЛЕ 26 октября у нас произошла встреча в духовной семинарии, посетили город Приштин и поехали к мемориалу Косовской битвы. Гидом нашим была здесь Милица Лилич—сербская поэтесса итележурналистка, очень талантливая и обаятельная женщина, великолепно говорившая на русском языке. Я, отойдя от обид, отогревшись монастырской горячей водой, вновь воспринимала жизнь прекрасной и удивительной, любила Маслова и всех остальных ходоков. А потому, когда достигли Косово поля, как ни в чем не бывало, полезла со всеми на башню-памятник. Какой простор! Сколь­ ко воздуха! Но... все эти территории, ранее сербские, теперь стали му­ сульманскими. ВИКТОР ТИМОФЕЕВ Виктор Тимофеев, Леонтьевич, как я его называю. В начале своего творческого пути мне легче всего было общаться в Союзе именно с ним. Сколько вместе вечеров за разбором моих сказок провели, читала я ему и некоторые свои дневниковые записи. Таких людей, как он — выдер­ жанных, трезвых мыслью, внимательных, всепонимающих, с большим природным юмором, совестливых, независтливых к таланту другого в писательском мире не так много найдешь. Меня поражает его много- знание, объем прочитанного, глубина. Он прочен во всем. Прочность эта даже в фигуре, в груди, руках. Дружески обнимет так, будто при­ кует к себе, но не силой, а внутренним духом. Обнимает крепко, но все же с оглядкой — больно не сделать. Правда, как любой человек, не без греха: отдашь ему на прочитку вещь и потом не допросишься, чтобы вернул, прочтет и забудет, куда положил. Была однажды в его 199