Большакова, Н. П. Летопись души : в 2 книгах : к 15-летию Мурманской и Мончегорской епархии. Кн. 2: Дороги жизни/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2010.

вен, начал крениться. Зашевелились венцы. Вновь рубили, кричали, по дымали и опускали канат. Всхрапывали лошади, косясь на медное кача ющееся чудовище. И только толпа стояла в молчании. Лишь тихо пла кали жонки, и порой по худой, промороженной досиня на заборолах щеке мужика стекала, прячась в бороде, нечаянная слеза. Колокол, наконец, лег на землю. Московские ратники подтаскивали волокушу, подуздцы пятили коней, запряженных гусем по четыре в ряд. Лошади путались в упряжи, мотая головами. Когда с помощью ваг и бревен колокол, наконец, взвалили на волокушу и повезли, плач на пло щади стал слышнее. Уже многие плакали в голос, причитая, как по по койнику. И пока везли его по городу, взбрызгивая тающий снег, дергая постромки и надрываясь, косматые татарские кони, горожане стояли рядами, крестились на колокол и плакали. А некоторые подходили и подбегали, не обращая внимания на окрики, пинки и удары плетью мос ковских ратных, и, сняв шапки, целовали холодный липкий металл. Колоколу предстоял далекий путь. Он будет проваливаться в ручьи и застревать на дорогах, будет ползти и ползти, пока, наконец, усми ренный навсегда, не будет вознесен на колокольню заодно с колоколами государевыми, и уже не выделится, не закричит, и будет неотличим его голос от прочих голосов колокольных в дружном благовесте московс ких церквей»25. Исследователи XIX века называли вечевой новгородский колокол «корсунским вечником», подчеркивая то, что отлит он был европейс ким мастером, и приемы звона его были принятыми в Европе. Да, впро чем, и сама традиция использовать гражданский колокол наряду с цер ковными — европейская. Но с уничтожением системы вечевого управления и усилением единой централизованной государственной власти традиция эта ослабевает. Память! Великий Даль определяет это слово как способность по мнить, не забывать прошлого; свойство души хранить сознанье о былом. Каких только пыток и экспериментов за прошедшие века не устраивали над людьми, чтобы лишить их исторической памяти. Такими людьми легко было управлять. И полбеды, когда подобными людьми станови лись одиночки, но когда правители предпринимали попытки лишить памяти весь народ, — это становилось катастрофой для страны. Новые правители России в 1920 — 30-х годов, уничтожая памятники старины, церкви и колокола, также предпринимали попытки заставить людей забыть свое историческое прошлое, но слишком переусердствовали, и 25Балашов Д. М. Марфа-Посадница. — Карелия, 1986. — С. 440-441. 198