Большакова, Н. П. Летопись души : в 2 книгах : к 15-летию Мурманской и Мончегорской епархии. Кн. 2: Дороги жизни/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2010.

Многие строки в романе посвящены и снятию вечевого колокола с новгородской звонницы. Горожане не чувствовали над собой власть бояр. Они не были готовы лишиться вечевого правления, пронизывающего организацию городской жизни сверху донизу, подчиняющей себе все: торговлю, ремесла, суд, школу, дела церковные и мирские... Дмитрий Михайлович пишет: «Колокол было приказано увезти в Москву и пове сить на колокольню строящегося Успенского собора. И вот с утра тру дились над ним москвичи. Он не хотел уходить, раскачивался, пробовал крикнуть в голос. Ему вырывали язык. Падая, тот чуть не убил зазевав шегося ратника. Рубили топором перила, разламывали часть звонни цы — все равно сносить! Внизу на оттаявшем снегу толпились суетливые москвичи, а по- сторонъ, не в большом отдалении, стояли молчаливые толпы новгород цев. Несколько веревок, протянутых к колоколу снизу, то натягивались, то ослаблялись. — Пошел! Па-а-берегайсь! — заорали с звонницы. Затрещали балки. Колокол дернулся, наклонился, косорванулся вниз. — Не разбить бы! Колокол велено было довезти живым. Ратники суетились, укрепляя тяжи. Один стал обрубать задерживавшие колокол нижние плахи на стила. Щепки отлетали, кружась, как листы грамот. Снова раздалось: — Па-а-аберегайсь! Колокол вновь дернулся и опять застрял. —Не хочет! — сказал кто-то в толпе горожан. Баба всхлипнула. Мужик оборвал грубо: — Не реви, дура, все одно теперь! Худые мужики и жонки, схоронившие детей, погибших от мора и голода, молча смотрели на то, как ругаются над их святыней воору женные пришельцы. Конная московская сторожа теснила народ. С противоположной стороны вечевой башни полсотни московских ратников удерживали на туго натянутых веревках опускаемый с друго го боку колокол. Ими распоряжался боярин, что сидел верхом на коне, без нужды то понукая, то осаживая жеребца и заезжая то справа, то слева. — Па-а-шел! — вновь раздалось сверху. — Бревном, бревном подопри! — Куда, бл-ны дети! — кричал боярин, взмахнув плетью, когда кто- то из ратных оторвал на миг руку от веревки, чтобы утереть взопрев ший лоб. — Я те, сукин сын! Колокол пошел и ударился краем о стену звонницы. Вновь понеслась боярская матерная брань. Колокол, врезавшись острым краем меж бре 197