Большакова, Н. П. Мой друг Викдан Синицын : воспоминания / Надежда Большакова // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах / Мурм. орг. Союза писателей России. – Мурманск, 2004. – № 4.

И вот что странно: Викдан при жизни не был яркой личностью, был очень скромен, больше предпочитал оставаться в тени, а вот обрёл любовь и уважение многих людей. Никто не ожидал, что на прощание, поминки и девять дней в писательскую организацию придёт столько народа вспомнить писателя добрым словом или просто скромно посидеть рядом с его товари щами и родными. И это не случайно. Не могу не вспомнить время, когда Виталий Семёнович Маслов ушёл из секретарей, и в писательскую организацию не хотелось идти, точно какое- то отторжение произошло... Когда же выбрали в секретари Викдана Сини цына, писательская вновь стала центром притяжения людей. Вновь осве тилась приветливостью взгляда и щедростью сердца писателя-моряка. Без особых эмоций, но всё же Викдан владел какой-то своей магнетической силой. Хотя я-то знала, каким непростым для него было секретарство, ка ким вымочаленным он приходил домой. Недовольный был собой, не хвата ло ему сил побороть противостояние чиновных людей к писателям. Не было у него хитрости и ловкости найти деньги на издания книг и журналов. Как я уже говорила, Викдан Синицын писал не только стихи. У него вы шли две книги прозы: «Зал ожидания» и «А жить надо». Однажды, пред ставляя его ребятам, я сказала, что сейчас перед ними выступит поэт-мо ряк... Когда уходили из класса, он попросил меня больше не представлять его просто поэтом и добавил: «Лучше скажи писатель, всё-таки я и прозу пишу». И он был прав. Путь его к прозе лежал через наблюдения флотской жизни. Ему не нравилось, что почти во всех книгах авторы, пишущие о флоте, пересказывали одни и те же анекдоты, только в разной интерпрета ции. То кок подаёт одну и ту же кость три дня на стол, то монголов встре чают. Он говорил: «Я считаю - пиши о себе, и у тебя никогда не будет по вторений. Поэтому я пишу только то, что слышал, видел, или сам пережил. Пробовал отойти от жизни и пофантазировать, и сразу чувствовалась фальшь. Конечно, хочется писать не в стол. Меня убивает в наших писате лях то, что никто не интересуется тобой, а может, у тебя что-то написано, к печати готово? Не стану же я свои вещи на обсуждение ЛИТО выносить». Михаил Евсеев в статье «Мужская проза моряка и поэта» пишет: «Прозу Синицына отличает точное, лаконичное слово. Писатель подчас суховат, тем не менее его рассказы удивительно сердечны, что неизбежно сближает автора с читателем...». Особое место в его творчестве занимали очерки. Посвящал он их морю, Славянскому Ходу, своим друзьям-писателям: Виталию Маслову, Владими ру Смирнову, Дмитрию Балашову, Николаю Скромному, Виктору Тимофе еву, Михаилу Орешете. Успел написать очерк и обо мне, а я, как всегда, пи шу с запозданием... Каждому из нас он находил свою точную характеристи ку, доброе слово, делился щедростью своего сердца.