Большакова, Н. П. Октябрина: повествование о первой саамской поэтессе Октябрине Вороновой / Надежда Большакова. – Мурманск : Опимах : Мурманский областной центр коренных малочисленных народов Севера, 2012. – 110, [1] с. : ил., портр., факс. ; 20 см. + 1 отд. л. генеалог. табл.

идти речь, когда у вас есть прекрасные саамские бурки. Дорогая Ок­ тябрина Владимировна, вы ведь саамская поэтесса, езжайте в бурках и не переживайте». Октябрина подумала-подумала и согласилась. Передача прошла замечательно. Воронова читала свои стихи на саамском, Владимир Смирнов —их перевод на русский. А бурки к её выступлению добавили особый, неповторимый саамский колорит. Возвращаясь из студии с сопки Варничной, Александр Борисо­ вич Тимофеев сказал: — Ну что ж, друзья, я рад поздравить вас с рождением творче ского союза. Переводы хорошие. Могу обещать: если через год вы представите мне рукопись таких переводов, включу в план изда­ тельства книгу стихов первой саамской поэтессы...» Распрощавшись с Тимофеевым, Смирнов пригласил Октябри­ ну к себе домой. Владимир Александрович —коренной северянин, помор, уроже­ нец посёлка Териберка. Родился в 1937 году, 30 сентября —в свет­ лый праздник Веры, Надежды, Любви. После окончания Кировско­ го горно-химического техникума поступил в Литературный институт им. А. М. Горького. Писал очень много и не только стихи, но и прозу, публицистику, а его песня «Я люблю моё Заполярье» стала неофи­ циальным гимном Мурманска. И всё же ярче всего раскрылась его творческая натура в переводах стихов Октябрины Вороновой. У Смирновых поэты сразу сели за работу. Октябрина читала стихотворения на саамском, затем переводила каждое слово, что не так-то просто, как кажется. Ведь и в саамском языке, и в любом дру­ гом у многих слов есть масса оттенков в значениях, синонимы, вклю­ чая диалектные разночтения. Иногда они вместе подбирали со­ ответствующие по значению русские слова или выражение. Иногда Октябрина, смеясь, махала рукой и говорила: «Ищи сам, что лучше поставить. Ты же всё-таки русский...» Они проработали всю ночь, и у Смирнова появились полтора десятка подстрочных переводов. Работа над переводами увлекла. Владимир Александрович говорил: «Через стихи Вороновой как-то по-новому открылся для меня мир оленных людей». Как вспоминает вдова поэта Роза Хабибовна, она как-то зашла в кабинет мужа и увидела: Октябрина сидит на диване, поджав ноги, и плачет. «Что плачешь? Стихи свои нравятся?» —спрашивает. «Нет, — отвечает она, —переводы Владимира Александровича. Он душу мою понимает, в его переводе тундру чувствуешь. Родное, своё...» 60