Большакова, Н. П. На пике творческого взлёта. Сергей Есенин 1917: повесть-эссе / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2013. - 278, [1] с. : ил., портр., факс.

—Ты, сынок, лучше расскажи девчонкам о том, как тебя мои бра­ тья плавать учили да на лошадях скакать. Маленькая Шурочка захлопала в ладоши. —Братец, братец, расскажи... —Ладно уж, слушайте: когда я маленький был, еще меньше тебя, Шурка, дедья мои Иван и Александр тогда неженатыми были, озор­ ными, отчаянными. Трех с половиной лет посадили меня на лошадь без седла и пустили ее в галоп. Я от страха прямо очумел, схватился за холку. Хорошо, лошадь умная попалась, поняла, что на ней малец сидит, а не здоровый мужик, не сбросила. Апотом дедья стали меня плавать учить. Дядька Саша сажал в лодку, отъезжал от берега и, как щенка, в воду бросал. Я испуганно, неумело плескал руками, а он при этом кричал, пока я не начинал захлебываться: «Эх, стерва! Ну на что ты после этого годишься?» «Стерва» у него такое слово ласкательное, знаете наверно. Акогда уж мне восемь исполнилось, я дядьке Ване частенько охотничью собаку заменял. —Это как так? —спросила удивленная Катерина. —А так, за подстреленными утками ему по озерам плавал. Они же выучили меня и по деревьям лазить. Из мальчишек никто со мной в этом тягаться не мог. Летом, бывало, кому грачи в полдень после пахоты спать мешали, так я по гривеннику за штуку гнезда их с бе­ рез снимал. Только раз и сорвался, и то удачно, оцарапав лицо и живот, да кувшин молока разбил, что деду на косьбу нес. —Аеще, Сережа, расскажи, расскажи чего, —запросила Шурочка. —Хочешь про луну? —обратился к сестре Сергей. —Хочу, хочу, —захлопала в ладоши Шурка. —Помню я, как мне дед, когда я маленьким был, сказки расска­ зывал. Ляжем мы с ним на печку спать, а луна из окна глаз на нас свой выкатит и никак заснуть не дает, ну тут я и начну деда пытать: «Дедушка, а кто это месяц на небе повесил?» Дед ответит: «Месяц? Так его туда Федосий Иванович повесил». Я опять спрашиваю: «А кто такой Федосий Иванович, а, дед?» Дед улыбнется в бороду и скажет: «Федосий Иванович? Да сапожник он, вот поедем с тобой во вторник на базар, я тебе его покажу —толстый такой». Ну все, Шурка, беги, играй, а мне хочется маму послушать. Татьяна Федоровна, улыбнувшись, произнесла: —Думала, уж и забыл о просьбе, а ты опять свое. Вот ты дядьку Петра вспоминал, брата моего, а того не знаешь, поди, что его припа- дочным-то отец сделал, дед твой. Душа-то у отца моего, конечно, 73