Большакова, Н. П. На пике творческого взлёта. Сергей Есенин 1917: повесть-эссе / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2013. - 278, [1] с. : ил., портр., факс.

Самого же Горького особо тогда заинтересует выступление двух «из­ бяных» поэтов, читающих стихи о Руси —Клюева и Есенина, обряжен­ ных в бархатные кафтаны и шелко­ вые рубахи. Он начнет громко хло­ пать им, но когда они закончат читать, добродушно пробубнит: —Ужоченьоднообразно... Избада лапти, алапти-то—несчастье наше. А мы все воспевать их, воспевать. Гм! Длинноусый Клюев в извозчичь­ ей скобке, смиреннейше, с низким поклоном возвратит Горькому его же стрелы: —А ведь Вы сами, Лексей Мак­ симович, ранее нас воспели бродя­ чую Русь, которая, уж если так мож­ но сказать, совсем без лаптей была! И как воспели! По-гомеровски! А Есенин с задором выкрикнет: —Лапти! Так чего ж проще? Сами плетем! Горький двинет плечами: —Действительно, чего уж там... стихи писать —не лапти плесть! Но я-то, голубчик вы мой, тут при чем? Певец Руси? Впервые слы­ шу. Почему Руси? —Да потому, Лексей Максимович, что Вы и есть русский народ­ ный писатель, —опять, кланяясь в пояс, подтвердит Клюев. —Я? Народный писатель? Спасибо, вот уж удружили. Может, русский писатель? Но «народный» вряд ли... Горькому услышать слово «народный», казалось, было еще боль­ шей неприятностью, чем само звание. Да и понятно: в то время это отождествлялось с понятием истинно-русский. А от таких слов бе­ жали как от чумы. Горькому юный поэт запомнится светлым кудрявеньким маль­ чишкой пятнадцати-семнадцати лет, в голубой рубашке, в поддёвке и сапогах с набором, напоминающим слащавые открытки Самокиш- Судковской, изображающие боярских детей с одним и тем же ли­ цом. Есенин вызовет у писателя впечатление «скромного и несколь­ ко растерявшегося мальчишки», которому огромный Петербург попросту чужд. Максим Горький 56