Большакова, Н. П. На пике творческого взлёта. Сергей Есенин 1917: повесть-эссе / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2013. - 278, [1] с. : ил., портр., факс.

щей «Скифы», авторами которой были С. Д. Мстиславский и Р.В. Иванов-Разумник, говорилось, что раньше писатели «чувство­ вали себя одинокими»: февральские же дни «...до дна растворили это чувство. На наших глазах порывом вольным, чудесным в своей простоте порывом, поднялась, встала от края до края молчавшая, гнилым туманом застланная Земля. То, о чем еще недавно мы могли лишь в мечтах молчаливых, затаенных мечтах думать —стало к осуществлению как властная, всеобщая задача дня. К самым завет­ ным целям мы сразу неукротимым движением продвинулись на про­ лет стрелы, на прямой удар. Наше время настало...» Разделяя многие убеждения этой группы, Есенин, однако, зани­ мал в ней особое место. Ему очень хотелось высказать кому-нибудь наболевшее. Вспом­ нив Александра Ширяевца, с которым состоял в заочной переписке, решил написать свои сомнения и размышления ему. Открыл он для себя этого поэта еще в 1915 году, когда, будучи секретарем журнала Суриковского литературно-музыкального кружка «Друг народа», познакомился с присланнойШиряевцем подборкой стихов. Читая его «Скрипку», Есенин подумал: да ведь этот поэт талантливо пишет: Пела скрипка, и чудился раненый Белый лебедь... алела волна... И мерещился взгляд затуманенный Свет-Царевны в плену колдуна... «Не печалься, тюрьму опрокину я! Ты недаром меня столько ждешь!» Но звенела тоска лебединая: «Не найдешь... Без Царевны умрешь...» И тогда Есенин незамедлительно написал ответ: «Извините за откровенность, но я вас полюбил с первого же мной прочитанного стихотворения... Вы там вдалеке так сказочны и прекрасны!» А по­ этам Дмитрию Семёновскому и Николаю Колоколову признавался: «Люблю я Ширяевца! Такой он русский, деревенский!» И на самом деле, ташкентский друг Есенина был цельной, типич­ но-русской личностью, наделенной уверенностьюв своей силе и прав­ дивости, лишенный лести и хитрости, мог сказать правду-матку в глаза и терпеть не мог фальши в какой бы то ни было форме. Это в Ширя- евце Есенин и ценил. Вот ему-то он и решил открыть душу, потому 98