Большакова, Н. П. Мой Маслов : книга-дневник / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 253, [2] с., [10] л. ил., портр. : ил.

наслаждением принять горячий душ и постираться. Только в длительных путешествиях без воды понимаешь ее цену, особенно цену горячей воды. Ведь чаще всего мы просто протирали лицо и тело чуть смоченным полотенцем, чистили зубы минералкой. До мужчин, особенно до Виталия Семеновича, доходило туго, что женщины страдают от безводья, что хорошо бы остановиться у какого-нибудь супермаркета с приличным туалетом, н о . поехали - терпите. И мы на самом деле стойко терпели эти лишения. И вот она вода! Какое чудо! 23 октября приехали в Боснию в местечко сербского Сараево - Луковицу на литературный вечер в университет на встречу с сербской молодежью. Зал переполнен, стояли в проходах . Только мы зашли, - зал взорвался аплодисментами, и у каждого из нас на душе стало тепло: нас здесь ждали. Молодежь радостно и с любопытством взирала на представителей далекого Севера России. Как всегда, поднялся Виталий Семенович и сказал, что мы считаем себя братьями сербского народа, потому что тоже славяне и православные. Молодежь взорвалась аплодисментами. В своей речи он говорил о христианском празднике Прощеное воскресенье, в который православные люди просят друг у друга прощение за какие-то причиненные ранее обиды: - Только научившись прощать, православные люди научатся жить в мире. И попросил прощение у всех сербов за Россию, которая не поддержала их в этой войне. Дмитрий Михайлович расчувствованно произнес: «Когда вы, еще не зная, кто мы, так нас встретили - слезы выступили на глазах. Здесь особенно важно, что вы молоды. Ведь если нет продолжения - зачем жить? Как говорили наши предки: чтобы свеча не п о г а сл а . Это важно». Надежда Георгиевна Благова решила расширить познания молодежи о Севере, говорила о полярных ночах и светлых днях, что вызвало у сербов огромный интерес. А когда Маслов, предоставляя слово мне, оговорился, что в Ходе находится и представительница маленького саамского народа, которой он дает две минуты, чтобы рассказать о своем народе, я про себя возмутилась. И сделала по-своему, подумав, ну что я могу за две минуты рассказать о саамах, да ничего, и спела песню «Черный ворон». Затем наши женщины надо мной потешались, мол, Надежда вместо двух минут ты пела целых семь. Хотя позже, прослушав кассеты, я обнаружила, что все кроме меня затратили на выступления времени с переводами более 15-20 минут. А песню ведь не станешь переводить. Просто я увидела глаза этих ребят. Это были глаза не молодых мальчишек и девчонок, а уже взрослых людей, познавших все тяготы войны, державших в руках оружие и стрелявших в противника, видевших смерть близких и страдающих от собственных ран, потому как в Сербии даже маленькие дети брались за оружие. А «Черный ворон» моя любимая песня и пою я только тогда, когда душа требует выхода. Так было и в университете в Сараево. На какой-то из границ, то ли в Сербии, то ли в Черногории, парень пограничник, проверяя наши паспорта, громко зачитывал: «Маслов Семенович», «Синицын Викторович», «Большакова Павловна», «Тимофеев Леонтьевич» и так далее, это звучало так непривычно для нашего слуха, что всех развеселило, даже всегда озабоченный Маслов и тот нет-нет да повторял: - Ишь, как назвал: «Маслов Семенович, ничего, ничего!». О селе Гостинец, в который мы попали совершенно случайно, очень хорошо написано у самого Виталия Семеновича, потому как он оказался здесь в центре событий: «... в тот тревожный дождливый пронзительный день, когда мы в сопровождении машин с охраной миновали мусульманский анклав, после долгого пути по узким неглавным дорогам мимо безлюдных разбитых поселений встретилось нам сельцо жилое с надписью при дороге: "Гостинец ". В тот день у нас еще не было горячей пищи, и решено было разориться на чашечку кофе в маленьком придорожном кафе. Я вошел в числе первых и первый вышел на улицу. Пожилой, высокий, сухой, чуть сутуловатый, в рабочем мужчина обошел наш с надписью "Россия" автобус, удалился и через несколько минут вернулся откуда-то из-за кафе с богато загнутыми подолами: "Расцветали яблоки и груши... Здравствуйте! Пожалуйста!"... Улыбался и качал весело головой, пока не опустел его щедрый подол. Затем тронул меня, приглашая идти за собой, и я послушно пошел за ним по мокрой траве шагов пятьдесят. Он поднял длинный- длинный шест с крюком на конце, зацепил и резко дернул какую-то верхнюю, почти невидимую в 52