Большакова, Н. П. Мой Маслов : книга-дневник / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 253, [2] с., [10] л. ил., портр. : ил.

знаю себе цену и знаю, что мне до литератора пока что, как до Китая. Разве я отказываюсь работать? Работа для меня всё, но я еще и женщина и женщина совсем не старая ... И мне, как женщине, не хватает внимания и понимания именно мужского. Я не эгоистка и не виновата, что родилась бабой, да ещё угораздило меня писать ... Я не виновата, что стоит только услышать музыку - я не могу удержаться на стуле, не виновата, что люблю танцевать столь же сильно, сколько и писать. Хоть в танце могу отвести душу. Ну не напиваться же мне до одури, чтоб забыть своё женское начало: Да, Виталий Семёнович, я хочу быть красивой, хочу нравиться мужчинам, тем более, что большего-то я ни у кого и не прошу, просто нравиться, хочу оставаться женщиной, пока это возможно. Если вы такие умные мужики, описывающие женские образы в своих книгах, почему не замечаете той боли, которая находится в душе моей, почему открещиваетесь от меня, как чёрт от ладана ... Вы все говорите высокие слова об Октябрине, а ведь ей, в первую очередь, не хватало именно мужского тепла, внимания, понимания, а иначе она бы не выкрикнула: Истаяла любовь, как звёздный след, Теперь уж точно - не услышу вовсе Слова, что я ждала пятнадцать лет, Пятнадцать зим, и осеней, и весен. Не дождалась. Мне больно оттого, что, видя меня раз или два в месяц, никогда не поговорите со мной по душам. Только по делу, только по литературе. Так и проходит жизнь мимо человека даже самого талантливого. А потом начинаем кричать: «Как же мы так не заметили его боли?» Я говорю о таких, как Рубцов, Есенин. Кому в таком случае нужна душа какой-то там Большаковой. Виталий Семенович, я впервые высказала Вам всё, что копилось многие месяцы, не выдержала, сорвалась. Высказала и уже больше не вернусь к этой теме ... Не подумайте, что я Вас в чем-то упрекнула, я просто выкрикнула свою боль. Если Вам что-то во мне не нравится, поговорите, я пойму ... и если будет в моих силах, постараюсь изменить что-то в себе ... Этим письмом ставлю точку на Мончегорском конфликте... С завтрашнего дня начинаю работать по Празднику саамского слова в Ревде и Ловозере... Моё отношение к Вам и поведение останутся прежними с учётом вышеизложенного ... Суважением и почитанием Надежда Большакова». Встреча с Дмитрием Михайловичем Балашовым 23.05.1995. Мурманск празднует десятый Праздник славянской письменности и культуры. В гостиничном номере я и Николай Колычев ждем, когда секретарь Мурманской писательской организации Виталий Семенович Маслов познакомит нас с великим Балашовым. Но проходит с назначенного времени час, второй, т р е т и й . Сидим с Колей на полу, на ковровой дорожке, и мирно беседуем. Он потягивает из бутылки вино, я ем банан. В это время распахивается дверь номера и входит небольшого росточка седой человек с цепким проницательным взглядом, а за ним появляется и Виталий Семенович с московским журналистом Владимиром Бондаренко. Мы, словно ужаленные, вскакиваем и приветствуем гостей. Быстро откланявшись, ухожу в свой номер. Разве я могла в тот момент как следует рассмотреть Дмитрия Михайловича? Запомнился только его небольшой рост, так как в своем воображении я рисовала русского писателя-историка подобным былинному новгородскому богатырю Василию Буслаеву. Только на второй день в научной библиотеке, где проходил круглый стол, как следует и смогла рассмотреть знаменитого романиста. Седой, как лунь, а лицо почти без морщин. Быстро и весело реагирует на юмор, заразительно смеется, по-мальчишески хулигански прищуривая при этом свои небесно-голубые озорные глаза. Весь круглый стол я сидела напротив и не спускала с него восторженных глаз. Когда возвращались в Союз писателей втроем, Виталий Семенович перед Балашовым оправдывал поведение в гостинице подвыпившего Николая Колычева: 26