Большакова, Н. П. Мой Маслов : книга-дневник / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 253, [2] с., [10] л. ил., портр. : ил.

23.10.1994. В Мурманском отделении Союза писателей России висит увеличенная до портрета фотография поэта Николая Рубцова, которая, точно магнит, притягивает к себе. И хочется снова и снова вглядываться в это лицо, в эти проникновенные глаза. Конечно, я прекрасно знала, что был такой поэт Николай Рубцов, читала, пела песню на его стихи «В горнице моей светло... » Но когда стала вхожа в круг мурманских писателей, никак не могла понять, почему они все с таким трепетом относятся к этому имени, к памяти поэта. Сначала было предположение: это оттого, что он, как они все, служил на Северном флоте: «Я тоже служил на флоте! / Я тоже памятью полн...» Понимала: да, Рубцов прекрасный поэт, но писатели о нем говорили всегда с каким-то непонятным мне, трепетным поклонением, с щемящей душу тоской, что-то постоянно ум алчивая . От этого образ Рубцова в моем воображении окутывался ореолом тайны. Виталий Семенович Маслов, Виктор Тимофеев, Александр Миланов, перед тем как произнести имя поэта, делали длинную паузу. Наблюдая за ними, я постоянно думала, в чем же тут причина? Отчего я не знаю того, что знают они? И мне становилось стыдно. Вот ведь, общаюсь с писателями, которые воспринимают меня как начинающего серьезного литератора, а сама ничего не знаю о судьбе того, перед кем они склоняют головы. Пришла к Тимофееву, спросила: «У тебя ничего нет почитать про Рубцова?». Он подарил двухтомник: стихи поэта и повесть Виктора Коротаева «Козырная дама». Все прочла и была потрясена. Если умру - по мне Не зажигай огня! Теперь и у меня самой в сердце возникает боль, стоит только подумать о нем. И с легкостью, как раньше, я уже тоже имя это произносить не могу. Почему? Не знаю, может, подсознательно чувствую перед ними свою вину. А может, стыдно и обидно за наш мир, больной равнодушием, завистью и злобой.. .Читала Коротаева и душа моя вместе с Рубцовым страдала на суде, где не нашлось ни одного разумного свидетеля поднять затоптанное в грязь имя поэта, стихи которого читаешь, словно русскую песню поешь. На душе спокойно и привольно. Не нужно искать в стихах его подтекст, расшифровывать мысли поэта. Но есть в его поэзии и пророческие стихи, от которых вдруг так сердце зажмет, что и вздохнуть больно. Я умру в крещенские морозы. Я умру, когда трещат березы ... Странные мы все-таки люди. Ведь чувствуем, плохо человеку, гнетет его жизнь, корежит, вот уж и строки роковые начинают тревожно звучать в его поэзии, но остаемся глухи к ним. Ни шагу не сделаем, чтоб уберечь от пропасти. А ведь это именно он, Николай Рубцов, написал, как завет на все времена: «Россия, Русь! Храни себя, храни!». Поэзия Рубцова, как и Есенина, одновременно очень личностная и в то же время народная. Он сумел стереть грань между поэзией личностной и народной, поэтому и стал всеми любимым поэтом. «Облако в штанах» 24.10.1994. После года нашего знакомства с Виталием Семеновичем я писала в своем дневнике объяснения в любви всем нашим писателям, каких знала, и в портреты которых постоянно всматривалась. Они висели на стене большой комнаты в писательской организации и не могли не притягивать моего взгляда. Маслову писала следующее: 21