Большакова, Н. П. Мой Маслов : книга-дневник / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 253, [2] с., [10] л. ил., портр. : ил.

кресло и практически все совещание промолчала. Стали кофе разливать. Женщины, не сговариваясь, вроде как в шутку, сказали, что в честь завершения праздника неплохо бы и ликёрчика выпить. И надо было видеть в этот момент Маслова! Он весь осветился чуть ли не голливудской улыбкой и, довольнёхонький, тут же вытащив абрикосовый ликёр, торжественно водрузил его на стол. Женщины зааплодировали, завосхищались им: - Виталий Семенович, вы волшебник! - Молодец! - Настоящий мужчина, все заранее предусмотрит! Смирнов, пряча улыбку в бороду, глянул на меня победно. Да и Маслов, разливая по стопкам ликёр, лукаво поглядывал в мою сторону, и с тайным намеком произнес: - Предлагаю всем попробовать любимый ликёр Больш аковой . «Любимый ликёр Большаковой». Да я вместе со всеми его в первый раз и пила, хотя, признаюсь, вкус у него оказался отменный. Весь остаток вечера Маслов нет-нет да и подкалывал меня и, наконец, добился моего прощения. «И не смей на меня больше орать...» 1.06.1994. На следующий день мы вновь собрались в писательской, чтобы, пока не разъехались в отпуска, обсудить, как будем в октябре проводить 60-летний юбилей Октябрины Вороновой. Наметили план, и Виталий Семенович сел печатать его. Прозаик Николай Скромный с поэтом Виктором Тимофеевым вышли на улицу покурить, а я стала просматривать старые подшивки газет. Просмотрев их в комнате, пошла в коридор к столику, на котором хранились совсем старые. Тут Маслов, точно коршун, налетел на меня сзади и наорал, что, мол, в комнате - смотри, а эти - не трожь. Мне аж худо стало от его негодующих слов. На неделю в Мурманск приехала и каждый день от Маслова нагоняи терплю, точно котенок нашкодивший. Зазвонил телефон, и Маслов побежал к нему. В комнату Скромный зашел. Тимофеев к себе в «Русский Север» ушел. Поговорив по телефону, Маслов оправдываться стал: - Газеты все кому не лень смотрят, но ни один не соизволил их за собой сложить. Стараясь из последних сил держать себя в руках, я медленно поворачиваюсь к нему и, натыкаясь на усмешку, не выдерживаю и гневно членораздельно произношу, к концу почти срываясь на крик: - Грубый мужик, я тебе не все, слышишь, не в с е . И не смей на меня больше орать, слышишь, не с м е й . Внутри от обиды все клокотало. Как смеет он меня сравнивать с мужиками. Если они позволяют ему на себя орать - пожалуйста, а я этого терпеть не намерена. Высказала все и отвернулась, мельком увидев, как у Николая Скромного от неожиданности услышанного и изумления вытянулось лицо. Маслов при этом, как ни в чем не бывало, преспокойненько обращается к нему: - Вот видишь, Коля, она вся такая: сначала накричит, затем поплачет, а после в любви признается. И сказал это так мягко, с такой нежностью и любовью в голосе, что враз мою обиду, как рукой отвел. «И вдруг, как ураган , в писательскую врываешься ты...» 1.06.1994. Через некоторое время, беседуя с Тимофеевым, пожаловалась ему: - Виктор Леонтьевич, ну почему Маслов на меня постоянно кричит? И Тимофеев стал обстоятельно растолковывать ситуацию: - Понимаешь, Надежда, писательская организация в основном состоит из моряков, людей суровых, скупых на похвалы, сухих в эмоциях и резких в общении. С самого начала в писательской были только мужчины, но вот появилась поэтесса Октябрина Воронова, она была старше всех нас и тихая, как мышка. На собраниях чаще молчала. Ушла из жизни - и вновь остались одни мужики, совершенно не привыкшие друг с другом церемониться. 16