Большакова, Н. П. Мой Маслов : книга-дневник / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 253, [2] с., [10] л. ил., портр. : ил.

«Русскую хрестоматию» А.Галахова (Из очерка В.С.Маслова «На костре моего греха») Когда впервые увидел «Русскую хрестоматию» А.Галахова (1892 г.), прежде всего и больше всего меня поразило, что было это «изд. 22-е, без перемен». Двадцать два раза без каких-либо изменений издана хрестоматия, рекомендованная Ученым Комитетом Народного Просвещения в качестве учебного пособия реальным училищам и прогимназиям, гимназиям мужским и женским, семинариям учительским и духовным. 22-е - без перемен! Что это - косность, мертвечина? Но открываю заднюю доску - многостраничное «Содержание», и сразу другой, удивительно радостный вопрос: «Да можно ли это назвать косностью - пусть даже и 122-е!» Аксаковы, Забелин, Батюшков, Буслаев, Жуковский, Карамзин, Пушкин, Гоголь, Никитин, Лермонтов, Ломоносов, Давыдов, Языков, Крылов, Державин, Толстой, Гончаров - да всех перечислишь ли! А кроме того - 27 народных песен. Хотя почему - 27? А разве многие-многие стихотворения, увенчанные в хрестоматии именами авторов, не стали уже давным-давно народными песнями тоже, песнями широчайше известными и любимыми? Вопросы, конечно же, чисто риторические. Ибо устойчивость учебника — отнюдь не последняя причина того, что прекрасные авторские тексты стали народными. Лучшие строки лучших кудесников слова жили в душах сразу нескольких поколений, и стоило появиться музыке, способной всколыхнуть души, чтобы запели все сразу, чтобы еще одна прочнейшая нить, именуемая народной песней, незримо скрепила ту историческую общность, что зовется русским народом. Вот что значит - 22-е! И невольно задаешься вопросом: ради чего чуть ли не каждый год меняются нынешние наши хрестоматии, всё более наводняясь материалом средним, случайным? А только что введенные новые так называемые гимназические программы делают этот вопрос еще более уместным, ибо с принятием этих программ школа наша делает еще один значительный и решительный шаг к разрушению духовной укрепы русского народа. Поморский ход в Сёмжу к Маслову О к тяб р ь 2008 года. Как проходил Поморский ход в Сёмжу к Маслову, я знаю только по рассказам Валентины Евгеньевны Кузнецовой, которую после этого хода не узнавала: так она была вымотана им и физически, и морально. Ехала ради Маслова, а после призналась, что впервые, пройдя многодневные «Славянский ход-2006» и «Ушаковский- 2007», после завершения этого когда уже дома несколько дней сильно плакала, так он ей нелегко достался. И как-то после него стала прямо на глазах стареть. Она глубоко прочувствовала, как это ездить без благословения владыки, и затем писала в своей статье для «Православной газеты»: «Ход был не из легких: до Сёмжи добираться трудно. На автобусе от памятника первоучителей Кириллу и Мефодию в Мурманске мы отправились без благословения (раньше все ходы благословлялись) в Медвежьегорск, Пудож, Каргополь, Плесецк, Холмогоры, Каменку, Сёмжу. Через реки Пинегу, Пезу, Мезень, Двину на пароме туда и обратно переправлялись одиннадцать раз. Морем до Сёмжи по полной воде добирались катером. <...> Современные поэты и писатели часто клянутся именем России или громогласно декларируют любовь к ней. Маслов Родиной не клялся. Риторических признаний в любви к ней не сочинял, все, что он писал, мы видели своими глазами в Поморском славянском ходе. Образ Руси в его творчестве естественен и прост, как дыхание здорового человека. <...> На нашей улице праздник: тропа памяти достигла села Сёмжи родительского дома Виталия Семеновича Маслова. Тропу эту проложил Поморский славянский ход, посвященный памяти мурманского писателя Виталия Маслова, 70-летию Мурманской области, 30-летию областной писательской организации ... <...> Великие книги пишутся не на один день. Повести о Поморье Маслова — не мо­ ментальная фотография какого-то пусть и драматического эпизода, не сколок современной жизни. Они, эти повести, еще и пророчество на будущее. 168