Большакова, Н. П. Мой Маслов : книга-дневник / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 253, [2] с., [10] л. ил., портр. : ил.

странный сон. Будто я нахожусь в Новгороде, у вдовы Дмитрия Михайловича Оли Балашовой. После конференции Балашовских чтений сидим у нее дома за столом, едим и о чем-то разговариваем. Я беру телефон, набираю шестизначный номер Сёмжи и начинаю говорить с Масловым. Подробностей разговора не помню, помню только, что говорили о России, о положении в писательской . Затем он меня успокаивал, что я никоим образом не предала его памяти и вообще ни разу его не подвела. Далее также во сне вижу ту же ситуацию только уже на другой день Балашовских чтений. Опять разговариваю с Масловым по телефону, и тут Ольга меня спрашивает: - Надежда, с кем это ты так долго два вечера подряд говоришь? Я, как ни в чем не бывало, отвечаю: - Да с Виталием Семеновичем . И дальше продолжаю слушать его голос. Ольга удивилась: - Так ведь его в живых нет, как это ты с ним разговариваешь? Дай-ка и мне телефон, я тоже с ним поговорить хочу. И как только это произнесла, в телефоне раздались гудки, связь оборвалась. Я начинала искать телефонный номер, точно зная, что он был на конверте записан и лежал на полке Ольгиной стенки, но не нашла. Ощущение от сна было самым благостным, будто все, что последние дни так меня мучило, отступило, и мысли о том, что я, якобы предала Маслова своим отказом пойти в писательскую и помянуть его со всеми, больше не возникали. Колокол Сёмжи Октябрь 2005 года. Почему в последние годы у людей так возросла потребность в колокольном звоне? Почему поэзия и проза изобилуют примерами описания колокольного звона? Может потому, что звон многие столетия был нормой жизни, частью русского национального самосознания, гордостью российских храмов - важнейшей и интереснейшей страницей русской культуры, раскрывающей ее эстетическую ценность. Но после варварского истребления медных глашатаев в 30-х годах и до конца XX века звон их по России практически исчез. Кто не знает Архангельска - центра Русского Севера, не слышал о Малых Карелах - музее деревянного зодчества, центральным украшением которого стоит Вознесенская церковь из деревни Кушерека, родовой деревни моего отца, построенной без единого гвоздя в XVII веке. Вначале 70-х она была разобрана по бревнышкам и вместе с колокольней перевезена в Малые Карелы. Я вспоминала, как девчонкой, когда с отцом приезжала в деревню, бегала вокруг этого чуда деревянного зодчества, совсем не подозревая о его значимости. Не так-то легко было людям деревень расставаться со своими духовными ценностями, с тем, что определяло их жизнь и сущность, когда в 70-х культурные центры стали забирать у них поклонные кресты, иконы, церкви, колокола. Поражались, и что за новые басурманы выискались? Об этом в рассказе «Покупаю дом» написал и Виталий Семенович Маслов. В варварских 30-х не тронут был колокол в деревне Сёмжа, но позарились на него в 70-х. Читаем: «- Оставьте, товарищи! Дерево забираете - ладно, сгниет, сгорит. А колокол? Он еще десять поколений сёмжан к истории причащать будет: видите же - около будущего сёмженского Дома памяти висит и хранится! Новая жизнь ему тут, в Сёмже, оправдана и обеспечена!» Но глас сёмжан услышан не был, и из деревни колокол, как и церковь со звонницей из Кушереки, перекочевали в Малые Карелы. И хотя в пору моей юности на ней колокола не звонили, зато сейчас перезвоном своим услаждают слух архангелогородцев и гостей. У Татьяны Агаповой в больнице 31.10.2005. Что случилось? Вот уже и Татьяна Агапова умудрилась попасть в больницу, 150