Большакова, Н. П. Мой Маслов : книга-дневник / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 253, [2] с., [10] л. ил., портр. : ил.

местных ушли, отец Аристарх стал рассказывать нам о монастыре. В помещении, где проходит Богослужение, красиво, светло, чистенько, только ногам холодно, хоть пол и устлан ковровыми покрытиями. Слева на лицевой стене висит икона Господа Вседержителя, та самая, что мы привезли из Новгорода от Оли Балашовой. Я приложилась к ней, помолилась, поставила свечку за творчество. Эта икона для меня уже давно стала родной. Еще одну поставила за здоровье, а одну - за упокой, вспомнила бабушку Наташу и всех наших ушедших писателей. Когда же отец Аристарх привел нас в другую, так называемую жилую, часть дома, тут-то и открылась мне вся убогость монастыря. Обветшалые, обледеневшие, стонущие от скрипа половицы, залатанный обрезками фанеры потолок, холод в помещении, деревянные столы, днем за которыми обедают, а ночью, на которых спят. В монастыре проживает более двадцати сбежавших из разных частей солдатиков, не выдержавших дедовщины. Единственное, что восхищало в этой половине здания, так это монастырская библиотека. Отец Аристарх похвастался, что она самая большая с православной литературой, которая только имеется при храмах. Может возникнуть вопрос: а чем живут монахи и послушники? Прежде всего, совершенствуя свои души молитвой и духовной литературой. Да и с голоду не умирают. Хозяйство небольшое имеется: корова, поросята, коза; бывает, и паломники в помощь монастырю что-нибудь привезут. После экскурсии нас стали кормить те самые солдатики. Был Рождественский пост, и потому подавали все постное, но при этом очень вку сно е . Когда после обеда все вышли на улицу, отец Аристарх завел меня в свою келью, чтоб мы смогли спокойно поговорить. В ней стояли три кровати, письменный стол, полки с книгами, иконы. За несколько минут мне не удалось все хорошо разглядеть, но показалось довольно уютно. А говорили о моем романе «Алхалалалай», о собрании в писательской. Он спросил: - А если бы Маслов был жив, не стало бы ему стыдно за твой роман? Я чуть подумала, представив Маслова за чтением моего романа, и уверенно произнесла: - Я знаю меру, и анатомии в описании любовных сцен, из-за чего у писателей разгорелся сыр-бор, ни в коем разе не допускаю. Викдан Синицын читал, и ему стыдно не было, хотя любовь в романе живет во всем, этого тоже отрицать не стану. Да ты и сам помнишь, как Виталий Семенович на своем 65-летии говорил о том, что нужно так писать, чтоб взгляд читателей устремлять в небо, а не ниже пояса, так вот я так и старалась писать. И точно знаю: Маслову за меня стыдно не было бы. И тогда отец Аристарх благословил меня на его издание. Жаль, что и у себя в Печенге он оказался предельно занят. Попрощавшись с нами, поехал к погранцам, а мы двинулись к предполагаемой могиле Трифона П еченгского . Слово о Маслове Дмитрия Коржова (Из статьи Дмитрия Коржова «Поэты верят в чудеса») «Мы познакомились в 1992-м на литературном вечере в областной научной библиотеке, посвященном выходу одной из дебютных книжек серии «Первая книга поэта». Честно признаюсь: я тогда еще не знал, кто такой Маслов, и не читал его книг. Восхищение от «Зыряновой бумаги» и «Восьминки» будет потом. А пока - был просто человек. Большой, чуть грузноватый (но без тяжести в теле, легкий, несмотря на солидные размеры), с каким-то особенным, своим, масловским выговором. При этом было заметно, что перед нами - мной и поэтом Дмитрием Ермолаевым, вместе с которым я пришел на тот вечер, - человек наблюдательный, цепкий. И еще, что в нем подкупало, - лишенный какой бы то ни было назидательности и пошлого поучительства. Он не сверху вниз смотрел на нас (что в писательской среде не редкость), совершенно еще незнакомых ему молодых людей, но как на равных, достойных собеседников. При этом, естественно, никакого панибратства - дистанцию он держать умел, но был близок, доступен. Встреча эта связала наши судьбы на девять последовавших затем лет, до самой его безвременной кончины. Он пригласил нас домой. Мы оставляли Виталию Семеновичу рукописи своих первых книг, и основная часть разговора, разумеется, шла о них. По сути, он предложил нам тогда готовые книжки - хоть завтра издавай: какие-то стихи сразу отмел, о каких- то мы беседовали более подробно, едва ли не о каждой строке. Надо сказать, масловские замечания были, как правило, точны и интересны, подчас даже образны. Его повседневная речь вообще была поэтична, хоть 125