Большакова, Н. П. Мой Маслов : книга-дневник / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 253, [2] с., [10] л. ил., портр. : ил.

нас возрастет. Большое, действительно, видится на расстоянии. Нету слова, чтоб имя вместить, Будь то слово - Писатель, Учитель, Гражданин, Патриот, Человек, Воин духа, за правду Воитель ... Это он все вместил, все объял, Не по капле и не по крупице - в лучших верных российских сынах мощным силам ниспослано слиться. Жил - как подвиг вершил ... И свершил! Те, за кем век от века Россия, он - из них. Её смертный рубеж Они держат в года роковые. не родятся в безликой земле, Не родятся в духовной пустыне - Русский Север, будь верен себе в дань и память о доблестном сыне! Т. Агапова Слово о Маслове игумена Аристарха «16.12.2001. Очевидно, мы всегда будем сталкиваться с тем, что оставит в Виталии Семеновиче некий нерастворимый и непостижимый для нас остаток, который по православному называется МИСТИКОЙ, мистикой личности. В православном богословии личность понимается в отличие от индивидуума, как та сокровенная, только Богу понятная и Богом созидаемая неповторимая единичность, которая человека делает не только неповторимым, но и делает его образом и подобием Божиим. И вот всякий раз, когда мы говорим о Маслове, я, вспоминая наши с ним встречи, могу сказать, что эта неизреченность и неопределяемость в слове личности Виталия Семеновича, она присутствовала с ним всегда. Его жизнь развивалась в глубинах души совершенно непонятным, непостижимым образом. И тут мы, пожалуй, ничего не можем определенно интерминировать с житейской, логичной точки зрения, потому что все как-то в тайниках творилось. И сколько бы не проводили Масловских чтений в дальнейшем, все-таки эти тайники личности останутся. Как развивался Виталий Семенович, почему он так состоялся? Это тайна. Мы знаем, что Вдохновение - это птица очень пугливая. Она почивает не на многих людях, ее легко вспугнуть, а потом она может уже никогда больше не приземлиться на эту душу. Но есть все-таки некие моменты, которые определяющим образом действуют притягательно на вдохновение, на то, чтобы человек состоялся и еще влиял на других людей. Таким основанием должна служить порядочность человека. Говоря церковным языком, его праведность. Надо сказать со всей определенностью, что все те качества, которые его выделяли из ряда многих других людей, определялись не только Сёмжей, которая на меня произвела глубочайшее впечатление, не только его встречами со многими людьми на протяжении жизненного пути, но определялась какой-то внутренней сокровенной глубочайшей работой, которая шла вопреки течению. Именно это позволило ему, человеку, который, казалось, был плоть от плоти нашего времени или может скорее безвременья вдруг, почти внезапно состояться и при этом не стесняться того, что его мнение зачастую было не просто неудобным, оно было даже непонятным. Оно не воспринималось многими людьми как нечто то, что сейчас, сию минуту нужно. Ну а о славянском единении, о единении славян даже сейчас в период жутчайшего разброда среди славянских народов, тогда вообще непринято было говорить. А, скажем, о нравственности почему-то мы молчим. Виталий Семенович обладал таким внутренним нравственным камертоном, который позволял ему не только не молчать, не только обличать, но и быть голосом, голосом глубинной русской нравственности. И все это заставляет меня предполагать, что хотя я и не очень хорошо знал его в быту, что те высочайшие принципы нравственности, в нем заложенные, воспитанные и, скорее всего, сознательно им культивируемые, позволяли ему совершать в принципиальных своих решениях поступки наивысочайшей нравственности. Мне довелось слышать, что Маслов был необычен в общении: мог обижаться, раздражаться, принимать решения, которые казались, может быть, недостойными человека с сединами. 115