Большакова, Н. П. Мой Маслов : книга-дневник / Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 253, [2] с., [10] л. ил., портр. : ил.

И торчать, как кости, из обрыва Срубов лиственичные остатки. А когда заросшие погосты Ссыплются в бушующие волны, Ничего не будет, только море... Виталий Маслов Если обратиться к роду Масловых, то увидим, все они жили морем: один ходил на шняке к Новой Земле; другой строил первый российский флот; третий плавал радистом на «Декрете»; брат Маслова Василий ходил капитаном на «Соломбале» и был утоплен интервентами вместе с баржей; еще один предок участвовал в Японской войне, еще один предок - в Первой мировой войне, четверо Масловых не вернулись с Отечественной войны 1941-1945 годов; разделил морскую судьбу со своими предками и Виталий Семенович - 20 лет ходил радистом на ледоколе «Л енин» . Наутро, перед поездкой на кладбище, я, наконец-то, могла разглядеть знаменитую масловскую Сёмжу. Несколько порядков домов уходили вдаль, с радостью отметила, что почти все крепкие, добротные. Сразу за домами открывалось горло Белого моря, по которому, по словам Устиновны, Виталий Семенович летом частенько плавал на своей маленькой лодке. Я никак не могла определить, в какой части Белого моря находится Сёмжа, о чем мне очень популярно объяснил Тимофеев, сравнив море с цыпленком. Если в Кандалакше хвостик Белого моря, в Мезенском районе - шея, то Сёмжа находится на самом «кончике клюва цыпленка», или Белого моря. Слово Виктора Тимофеева о Маслове Виктор Тимофеев, Леонтьевич, как я его называю. В начале своего творческого пути мне легче всего в Союзе было общаться именно с ним. А сколько вместе за разговорами вечеров провели, за разбором моих сказок, читала я ему и некоторые свои дневниковые записи. Таких как он - выдержанных, трезвых мыслью, внимательных, всепонимающих, с большим природным юмором, совестливых, на мой взгляд, единицы. И вообще меня поражает его многознание, объем прочитанного, глубина. Он прочный во всем. Прочность эта даже в фигуре, в груди, руках. Дружески обнимет так, будто прикует к себе, но не силой, а внутренним духом. Обнимает крепко, но все же с оглядкой - больно не сделать. Что касается Музея саамской литературы и письменности, который был мною основан в Ревде в октябре 1994 года, то идея эта принадлежала именно Леонтьевичу. В июне, заехав в Мурманске в Союз писателей, я встретилась с Тимофеевым. Когда речь зашла об Октябрине Вороновой, он сказал, а почему бы мне в Ревде не создать музей ее имени?! Полез в свои талмуды и достал фотографии с первого Праздника славянской письменности 1986 года, на котором среди мужчин писателей она была единственной женщиной. Подал и сказал: - А это тебе и первые экспонаты в музей. Я выразила большое сомнение. После смерти Октябрины прошло четыре года, уже и сына в живых нет, дочь в Боровичах, у кого я буду материалы для музея собирать? Он поразмыслил и сказал: - Так живы родные сестры ее, может, двоюродные есть. В библиотеку обратись, где наверняка ее личное дело храниться должно, к Маслову, ведь в Союзе у нас тоже личные дела писателей имеются, наконец, к Владимиру Смирнову . Затем исчез на несколько минут, а появился с учебником саамского языка, подаренным ему Октябриной . - Так незаметно материалы и начнут собираться, - уже уверенно произнес он. Виктор Леонтьевич за время нашего знакомства хорошо успел изучить мою психологию. Он знал, что даже вскользь брошенная им идея, осядет в моей душе, и я, по своему активному характеру, тут же начну действовать. В Славянском ходе мне за него было, если честно, обидно. Почему-то там его Виталий Семенович держал в тени, а ведь и Леонтьевичем в славянском движении сделано немало, но 110