Большакова, Н. П. Колокольный перезвон : колокола в литературе, музыке и живописи/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 486, [1] с. : ил., портр.

КОЛОКОЛА, КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН И ПРАЗДНИКИ ном одиночестве, она „не знает", что это про­ сто благовест. Для нее этот гул — неизвестно что. Что-то зловещее. Если тоску и страх пере­ вести на звук, то будет этот гул. Если тоску и страх перевести на цвет, то будет эта зыбкая серая мгла» (Тэффи, 1999). А иногда звук колокола производит отрезв­ ляющее и даже спасающее действие на челове­ ка, находящегося на краю нравственной и физи­ ческой гибели, словно говоря ему, что есть что- то выше страданий, что это еще не конец жизни, как это случилось у немецкого поэта Иоганна Вольфганга Гете в «Фаусте», когда пасхальный колокольный звон остановил главного героя от принятия яда. Фауст вдруг понимает, что: «Река гудящих звуков отвела/ От губ моих бокал с от­ равой этой/Наверное, уже колокола/Христову пасху возвестили свету/ И в небе ангелы поют хорал,/Который встарь у гроба ночью д а л /Н а ­ чало братству нового завета...» Но человек еще сопротивляется жизни, восклицая: Ликующие звуки торжества, Зачем вы раздаетесь в этом месте? Гудите там, где набожность жива, А здесь вы не найдете благочестья. Ведь чудо —веры лучшее дитя. Я не сумею унестись в те сферы, Откуда радостная весть пришла. Хотя и ныне, много лет спустя, Вы мне вернули окизнь, колокола, Как в памятные годы детской веры... Обратимся к «Легенде об Уленшпигеле» Шарля де Костера, в которой казалось бы о при­ ближении врага должен провозглашать Набат­ ный колокол, а здесь мы слышим совсем иной звон: «Снег падает на землю. Белым-белы дороги, белым-белы еще недавно черные силуэты голых деревьев. В мертвой тишине слышно лишь, как далеко, в Гарлеме, отбивают на колокольне часы, но метель приглушает этот веселый звон. Колокола, замолчите! Колокола, прервите простую свою и мирную песню! Приближается дон Фадрике, отродье кровавого герцога. Он ве­ дет на тебя, вольный город Гарлем, тридцать пять отрядов испанцев — заклятых твоих вра­ гов. Еще он ведет двадцать два отряда валлонов, восемнадцать отрядов немцев, восемьсот всадни­ ков и мощную артиллерию. Слышишь, как дребез- Набат Художник Петр Козорезенко (младший) жит чугун смертоносных этих орудий, поставлен­ ных на колеса? Фальконеты, кулеврины, широко- жерлые мортиры — все это для тебя, Гарлем. Колокола, замолчите! Веселый звон, не ста­ райся пробиться сквозь метель! — Нет, мы, колокола, не умолкнем! Я, коло­ кольный звон, буду прорезать метель смелою своею песнью. Гарлем —город горячих сердец, го­ род отважных женщин. Он без боязни глядит с высоты своих колоколен на черные полчища па­ лачей, ползущих подобно чудовищным муравьям. В его стенах — Уленшпигель, Ламме и еще сто морских Гёзов. Их суда — на Гарлемском озере. — Пусть придут! — говорят горожане,— Мы — мирные жители, рыбаки, моряки, жен­ щины. Сын герцога Альбы объявил, что отомк­ нет наши замки ключами своих пушек. Что ж, пусть распахнет, если сумеет, непрочные наши ворота — за ними будут стоять люди. Не умол­ кайте, колокола! Пробивайся, веселый звон, сквозь метель! У нас лишь непрочные стены и рвы, выкопанные, как копали их в старину. Че­ тырнадцать пушек плюются сорокашестифун­ товыми ядрами на Cruyspoort. Там, где не хвата­ ет камней, ставьте людей. Наступает ночь,