Большакова, Н. П. Колокольный перезвон : колокола в литературе, музыке и живописи/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 486, [1] с. : ил., портр.

ЗВОНАРНОЕ ИСКУССТВО признавал, а когда отец его спрашивал, что ему подарить, отвечал: «Колокол». Так у него собралась целая коллекция колоколов от крохотных до до­ вольно большого, в который звонил, а затем с за­ миранием слушал их звуки. Обертоны (то есть большое количество звуков, всегда сопровождающее основной звук) он слышал ясно именно в звуке колоколов. Отсюда и его не­ удержимое стремление играть на них. Признавал­ ся отцу, что слышит в октаве 1701 звук, что все люди у него звучат определенными нотами. Себя называл «ре». Окрашены для него были звуки и в разные цвета. Например, художник А. П. Василь­ ев был для него ре-диез мажор оранжевого цвета. Васильев вспоминал, как однажды он пришел к ним, в то время, когда одна начинающая худож­ ница «...подбирала на пианино какой-то модный в те годы фокстрот, вроде,Джона Грея “, другие, ду­ рачась, танцевали. Игравшей тоже хотелось танцевать. „Костя, сыграй нам“, —попросила она. Тот улыбнулся, сел и мгновенно воспроизвел ее „ис­ полнение" фокстрота со всеми его особенностями, так, словно это было записано на магнитофонной ленте. Играл Котик на всех инструментах» (Цве­ таева, Сараджев, 1988. С. 95-96). Еще одно воспоминание хормейстера Л. Ф. Ура- ловой-Ивановой, а в те годы —студентки консер­ ватории, ученицы профессора П. Г. Чеснокова. Однажды она услышала, как ее товарищи-сту- денты договариваются сбежать с лекции, чтобы по­ слушать звоны Сараджева, приглашали пойти с ними и её. Она отказывалась, говоря, что уже слы­ шала колокольный звон, на что те возражали, яко­ бы это звон не церковный, и музыканту его просто необходимо услышать, и она сдалась. Позднее о К. К. Сараджеве они услышали от профессора Г. А. Дмитревского, но уже «...не как о мастере колокольного звона, а как о музыканте ге­ ниальной одаренности и невероятного слуха, неиз­ вестного в истории музыки». А вот как поэтично охарактеризовала игру Са- раджива Марийка Гонта: «На фоне синевы выде­ лялся летучий силуэт человека, без шапки, в длин­ ной рубахе, державшего в руках веревочные вожжи ушедших в небо гигантских коней. Маленькие коло­ кола неистово гремели, раскалывая небо жарким пламенем праздничного звона. Большой колокол —как гром, средние —как шум лесов, а самые малые — как фортиссимо птиц. Оживший голос природы! Стихии заговорили! И всем этим многоголосием правил человек, держав­ ший в руках струны голосов, организуя их в чудес­ ную гармонию радости! Это музыка сфер! Вселен­ ская —теперь бы сказали — космическая! Кульми­ нация всех слуховых ощущений, человеку доступ­ ных. Многозвучный тембр колокола, звуковое ядро и как бы хор согласных звуков вокруг основного. Неизъяснимое наслаждение слуха!» (Цветаева, Сараджев, 1988. С. 97-98). Ученик К. С. Сараджева - московский дири­ жер Л. М. Гинзбург, вспоминая мастерство игры Сараджева, рассказывал Анастасии Цветаевой: «Сараджев мог один и тот же колокол заставить звучать совершенно по-разному. Если современная европейская теория музыки имеет дело максимум с двадцатью четырьмя звуками в октаве, то слух Котика улавливал бесконечное их множество. Со­ единяя их по собственным законам, он создавал гар­ монию какого-то нового типа. Когда он давал концерты, поражало то, что он создавал некую новую форму, конструкцию, очень сильно эмоционально действующую. Иногда звон выражал печаль, иногда это был мирный звон, иног­ да —торжественный... Помню, один раз он начал с очень высоких серебристых звуков, постепенно сни­ жая и доходя до тревожных, предостерегающих — до набата на фоне угрожающего гула и множества колокольных голосов и подголосков. Это было пора­ зительно: не похоже ни на один ранее слышанный колокольный звон! Котик Сараджев был уникум — второго такого нет! В обыденной жизни Котик был мягок, не повы­ шал голоса, не ссорился, был почти незаметен. Во время игры — преображался. В своей истовости он доходил до высшей степени самозабвения» (Цвета­ ева, Сараджев, 1988. С. 98-99). Анастасия Цветаева работала «как реанима­ тор», собирая по крохам книгу о Константине Кон­ стантиновиче Сараджеве, вводя в нее все сведения, которые ей удалось найти: воспоминания, письма, автобиографию уникального человека и музыкан­ та начала XX века. 289