Большакова, Н. П. Колокольный перезвон : колокола в литературе, музыке и живописи/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 486, [1] с. : ил., портр.

КОЛОКОЛЬНЫЙ ПЕРЕЗВОН. КОЛОКОЛА В ЛИТЕРАТУРЕ, МУЗЫКЕ И ЖИВОПИСИ жется, что в его судорожно сжатых губах застыл крик невыразимой боли. Бронзовый исполинского роста человек взывает к сердцу и разуму: «Смот­ рите, лю д и !/ Запомнит е!/ Этого/ Забывать нельзя!/ Этого нельзя простить!» Осенний день. И дождь, и стынь. И наш с детьми автобус. ...Граница скорби ты, Хатынь. И только сердце — пропуск. Колокола, как птичий крик. Не хруст, а грусть металла... Экскурсовод румяный сник, притих —его не стало. И взмыли трубы к тучам; Прах — на месте хат спаленных. Я победитель, я не раб, но дождь с лица —соленый. Не уцелел ни кот, ни пес, не говоря о людях. И лишь шеренга из берез шатается в простуде. Старик из камня. На руках у старика —ребенок. Им под дождем стоять века у пней своих избенок. ...Клюют печаль колокола, и плачут иностранцы. Война и впрямь давно была. Вот на асфальте глянцы: уже сюда шоссе (сквозь гнев) пришло —в Хатынь — сквозь дали... Но дыбом сучья у дерев, как волосы, стояли. Глеб Горбовский. «Хатынь» Украинский поэт Микола Нагнибеда в стихот­ ворении «Хатынь» сквозь шум дождя тоже слышит «глубинно-дальний» звон, который вызванивает печально над очагами: Бомм-бомм, Бомм-боммм... Примолкнет звон У бывшей хаты крайней, Но над другой плитою он Откликнется печально. И вдруг Призывом этот звук Проймет до дрожи в теле: «Не забывайте наших мук, Мы жить, мы жить хотели!» < ...> Двадцать шесть домов, Двадцать шесть дворов Были. Жили. Двадцать шесть печей, Двадцать шесть звонарей На могиле. <...> ...Нет, Хатыни звон — не прощальный звон, Не смиренный звон, а набатный звон. Нескончаемый поток людей круглый год сте­ кается в Хатынь со всех концов нашей страны и из-за рубежа. Едут издалека поклониться праху погибших. Каждый останавливается около надпи­ си, вырубленной на белокаменном «Венце памя­ ти»: «Люди добрые, помните: мы любили жизнь, и Родину, и вас, дорогие. Мы сгорели заживо в огне. Наша просьба ко всем пусть скорбь и печаль обер­ нутся мужеством и силой, чтоб смогли увековечить вы мир и спокойствие на земле, чтоб нигде и никог­ да в них пожаров жизнь не умирала /» Эти слова забыть невозможно... «На звонницах/ Оглохли колокола/ В сердце память давно зажи­ л а ! / И были б они не слышны,/ Если б не эхо вой­ ны...» И далее: ...звон заструится. В июньской жарте, В декабрьской стене Зазвонит Хатынь, Отзовутся Хатыни. И Лидице пепел, И слезы Дахау... Кровь человечья Не высыхает, С сожженных сердец Течет ручейками. Кровь зреет брусникой, Звонит колоколами. Максим Лужанин. «Эхо войны» «Память-колокол» —так назвала свою статью и Л. Ровнянская, рассказывающая в ней о чешском 198