Большакова, Н. П. Колокольный перезвон : колокола в литературе, музыке и живописи/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 486, [1] с. : ил., портр.

КОЛОКОЛА ПАМЯТИ Память о 186-ти деревнях и тысячах их жи­ телей (в одной только деревне Ала Светлогорского района фашистами 14 января 1944 года было рас­ стреляно и сожжено 1758 человек, в том числе 950 детей) увековечена в «Кладбище деревень» Хатын­ ского мемориала. И этот звон болит во мне, перед симфонией печали молчу и плачу в этот миг, как дети в пламени кричали! И до сих пор не смолк их крик, над белой тишиной Хатыни колокола, как голоса Тех, что ушли в огне и дыме за небеса. А. Дементьев. «Колокола Хатыни» Николай Коняев пишет, что Великая Отече­ ственная война «...не была просто войной Герма­ нии и СССР, не просто столкновением коммунис­ тической идеологии с фашистской, но еще и (а, вернее, прежде всего!) войною оккультного Тре­ тьего Рейха с Православной Русью...» (Коняев, 2004. С. 44). На «Стене памяти» —названия сел и деревень Белоруссии, сожженных гитлеровцами и возрож­ денных после войны. Над Хатынью бьет не колокол, Там сердца слились в набат. Не грозы весенней сполохи — Люди заживо горят. Людмила Шикина. «Над Хатынью бьет не колокол» «Стена памяти» узников фашистских лагерей смерти (длина стены 128 м) напоминает о сотнях тысяч советских граждан, погибших в гитле­ ровских концентрационных лагерях (их было со­ здано оккупантами на территории Белоруссии 260): в Тростенце —206 500 человек, в Масюков- щине —80 тысяч, в Полоцке —150 тысяч, и Лес­ ной —88 407 человек, в Бобруйске —100 тысяч, в Колдычеве —22 тысячи, в минском гетто —80 ты­ сяч, в Баарановичах —31 тысяча, в Озаричах —9 тысяч человек. В память о 2 миллионах 230 тыся­ чах граждан Белоруссии, погибших в годы фашис­ тской оккупации, на площади Памяти мемориала у символической братской могилы пылает Вечный огонь. В стихотворении Михаила Беляева «Живой пепел» заложена вся боль, испытываемая челове­ ком совестливым: «...Бейте, колокола!/ Скупым/ Скорбным звоном своим/ Сквозите. —/ Я , до пер­ вой дойдя трубы,/Перестал/ Остальное/Видеть». И стоило поэту дотронуться до камней Хатыни, как, жизнь его «Повернулась вспять»: Бейте, колокола! Хатынь, От тебя Никуда не деться. Меж сгоревших твоих святынь И мое Пало прахом Детство. ...Хатынь. На месте тихой лесной деревни ос­ талось пепелище да сиротливо торчащие печные трубы. Фашисты не оставляли свидетелей своих бес­ человечных расправ. Из огромного горящего са­ рая сквозь автоматные очереди удалось прорвать­ ся только одному человеку —Иосифу Иосифо­ вичу Каминскому. Он и поведал миру о зверствах карателей. Мемориал «Хатынь» воспроизводит картину сожженной деревни, В основе комплекса —ее быв­ шие улицы. На месте каждого дома, словно одино­ кая печная труба, поднимается ввысь стела, увен­ чанная колоколом. «И каждые 6 секунд начинает­ ся перезвон колоколов. Хаты как бы начинают раз­ говаривать друг с другом. Звон колоколов нараста­ ет, становится все тревожнее. Он усиливается, за­ полняет все пространство и внезапно обрывает­ ся» (Воронов Н. 1984). Ее окружает венец —сим­ волический сруб хаты. В нише —бронзовая таб­ личка с именами людей, некогда проживавших на этом месте. К крыше-плите ведет клинообразная дорога из белого мрамора, символизирующая пос­ ледний путь невинных, обреченных на мучитель­ ную смерть людей. В центре мемориального комплекса величе­ ственная, суровая и бронзовая скорбная скульп­ тура старика с мертвым ребенком на руках. Ка­ 197