Большакова, Н. П. Колокольный перезвон : колокола в литературе, музыке и живописи/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 486, [1] с. : ил., портр.

КОЛОКОЛА ПАМЯТИ Памятник казненным сожжением заживо 1 4 (2 7 ) апреля 1682 года в срубе вождей русского старообрядчества: протопопа Аввакума — писателя, священника Лазаря, диакона Федора, инока Епифания. Пустозерск ка там, а гдежя?., себя не вижу... Чу! и звон слышу... вся Москва звонит... Обчем это звонят?—А! вижу... Никон идет в Успенский собор... да какой он серди­ той... на кого он сердитует?.. А! на Аввакума... Как играетАввакумушко-свет сВанюшкой —велит ему перстики сложить, а он, глупенькой, ручками соро­ ку сказывает: сорока-сорока — на порог скакала...» (Мордовцев, 1987. С. 346). И вот уже колокол становится символом памя­ ти, символом совести и незабываемых бед. Мы, люди XXI века, не имеем права быть беспамятли- выми, ибо это рождает безнравственность и безду­ ховность. Александр Ярешко пишет, что «Когдаразруша­ ется традиция - происходит страшное: наруша­ ется связь времен, связь поколений. В результате появляются Иваны, не помнящие родства, появля­ ются нелюди с цинизмом и ненавистью в душе. Ког­ да звучит колокол, звучат народные песни - жива нация, жива Русь, Россия. Колокол нужен всем: и верующим, которые ощущают в нем частицу ду­ ховного начала народа, глас церкви, глас Божий, и тем атеистам, для которых добро все человече­ ское - и культура, и любовь к ближнему, и красота нашего быта, и чувство прекрасного, и поклонение нашим святыням » (Ярешко, 1992. С. 83). Вот что такое беспамятство. Поэтому и я при­ зываю все колокола, запечатленные в литературе, музыке и живописи, разбудить нашу память, на­ помнить людям по ком звонят колокола. Точно так же, как в реквиеме Эдуардаса Межелайтиса «По ком звонит колокол»: «Ах, по ком звонит колокол/ (в этом ритме траурном/ так размеренны повто- ренья) ? /По ком он вызваниваетреквием —/ по ком, по ком?» И далее: Оглянитесь назад... Илиады лавровый венок, Леонардо бессмертные краски, Микеланджело бронза. И так мудро наивен Сервантес, и трагически гневен Шекспир. Гете бронзовый бюст. Достоевский, Толстой и Бальзак, их гористая проза. Буйство красок и звуков. Божественный пир. Перебитые крылья Бодлера, Верхарна и Блока. И оглохший Бетховен, от грядущего ждущий вестей. Ну, и ты, наконец, мой любимейший — Гарсиа Лорка. Все вы —строфы огромного эпоса человеческих вечных страстей. Ах, по ком звонит колокол, <...> Каждый павший —это зерно, упавшее в землю: зерно прорастает в земле и пускает росток, а летом над всею землею стоит этот шелест, и по каждом павшем колокол ударяет раз. И вся негромкая медь колоколов бесчисленных сливается в один огромный гудящий колокол — все окрестные горы и все долины окрестные заполнила нестихающая эта медь. Сначала была война в Испании, затем она ох­ ватила всю Европу, и забили набатом колокола. 195