Большакова, Н. П. Колокольный перезвон : колокола в литературе, музыке и живописи/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 486, [1] с. : ил., портр.

КОЛОКОЛЬНЫЙ ПЕРЕЗВОН. КОЛОКОЛА В ЛИТЕРАТУРЕ, МУЗЫКЕ И ЖИВОПИСИ «ПРОБУЖДЕНИЕ ПАМЯТИ» татья архангельского писателя Викто­ ра Толкачева называется «Пробужде­ ние памяти». Она - об открытии в Пу- стозерске памятника казненным со­ жжением заживо 14 (27) апреля 1682 года в срубе вождей русского старооб­ рядчества: протопопа Аввакума —пи­ сателя, священника Лазаря, диакона Федора, инока Епифания. Толкачев пишет: «Начетырехкамен­ ных глыбах, врытых в землю — все тот же фундамент пустозерской церкви! - бревенчатый сруб, из которого опален­ ным двуперстием поднялись к небу рез­ ные шестиметровые лиственницы, увен­ чанные, как древние кресты, узорным на­ весом и колокол —колокол памяти... <...> Древние русские звуки поплы­ ли над Пустозерском впервые с тех пор, как пятьдесят слишним лет назад сами пустозеры сбросили с последней коло­ кольни последние колокола... Впервые за 300 лет гонений и пре­ следований Аввакума на месте его му­ ченической смерти поднялся памятник, пока наверное единственный в России. Он удивительно органично вписался в окружающий пейзаж —в северные дали с озером и погостом...» (Костёр и све­ тильник, 1993. С.). На палаческую плаху Под галдеж колоколов Сколько же, не зная страху, Русских падало голов! Александр Терентьев. «Протопоп Аввакум» Как будто гул колоколов, округлый абрис куполов. Они встают над суетой полуприметной красотой. Над ними память, свет и грусть поднимет лбом высоким Русь... Виктор Сычев И если Виктор Толкачев описал свое восприя­ тие памятника, то А. Тимофеев в статье «Колокол Пустозерска» рассказывает о его установке: «8 сен­ тября 1989 года столяр Борис Новолодский, токарь Фанур Шаихов, начальник отдела кадров Вячеслав Кузьмич Корепанов и топограф Михаил Фегцук на вертолете перевезли памятник в Пустозерск. Из соседней деревни Устье на лодке прибыли на помощь старожилы — Алексей Петрович и Алексей Алек­ сандрович Поповы и Александр Михайлович Спири- хин. После нескольких часов тяжелой работы с пя­ тиметровыми бревнами цель была достигнута». Тимофеев считает, что памятник самому зна­ менитому, неколебимому в своей вере, старообряд­ цу древней Руси протопопу Аввакуму стал ёмким символом, продуманным и по замыслу, и по воп­ лощению. «Иного же отступления уже нигде не будет: везде бо быть; последняя Русь зде ». Само­ го царя не страшась, укорял «протопоп-богатырь»: «А кирелеисон от оставь... ты, ведь, Михайлович, русак, а не грек. Говори своим природным языком; не уничижай ево и в церкви и в дому, и в послови­ цах» (Тимофеев, 1990. С. 30-32). Исторический писатель Даниил Мордовцев в романе «Великий раскол» также обращается к теме памяти. Вот как он описывает метания Евдокии Урусовой в каменной темнице, посаженной вмес­ те с боярыней Морозовой за поддержку Аввакума, тоску ее по колокольным звонам: «Ох, хоть бы раз услышать, как колокола звонят... Господи!... А я не слышу... и по мне, по моей душе звонить не будут... <...> — Вот светло стало — я опять вижу... А, это от пожару... Ах, какой пожар!.. Кто это горит?.. Иванушка горит и кланяется... Хорошо Иванушке... светло... И вот там светло... Оленушку с черкаше- нином венчают, с Брюховецким... Вон и Федосьюш- 194