Большакова, Н. П. Колокольный перезвон : колокола в литературе, музыке и живописи/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 486, [1] с. : ил., портр.

КОЛОКОЛЬНЫЙ ПЕРЕЗВОН. КОЛОКОЛА В ЛИТЕРАТУРЕ, МУЗЫКЕ И ЖИВОПИСИ Пусть зовут Мою работу, как ее назвал я, Игра колоколов! Но это будут Колокола такие, я клянусь, Каких не знали наши колокольни! Их звон по силе будет равен грому, Гремящему весною над полями, И этот мощный трубный глас заставит Умолкнуть все колокола другие. Польется звон ликующий, победный И миру возвестит рожденье дня. Покидая долину и принимая любовь и помощь феи Раутенделёйн, Генрих понимает, что жизнь людей, при всей ее обыденности и несовершенстве, все же полнокровнее, чем безмятежное существо­ вание горных духов и фей. Потому его начинают мучить кошмары. Он слышит звон созданного им и потонувшего в озере колокола, который дрожит, пытаясь подняться вновь. Водяной говорит ему об этом: «Колокол начал так странно звучать,/ Буд­ то во рту его — кровь;/Дрожит он, подняться пы­ тается вновь!/ Бойся его услыхать!/ Дин-дон!/ Боже, прерви его сон;/Дин-дон!/ Сумрак опасность таит/Колокол смертью грозит/Дин-дон! Боже, прерви его сон». От горя умирает покинутая Генрихом жена Магда, а дети приносят отцу кувшин пролитых ею слез. Ощущая собственную вину, мастер возвраща­ ется домой, к своим земным братьям, но в том-то и состоит трагедия его души, что он не может уже жить в душной атмосфере селения и погибает. Лешему Водяной сообщает, что мертвым язы­ ком потонувшего колокола двигала утопленница Магда: Эх, если бы ты видел, что у нас Вчера на дне случилось в первый раз! Утопленница мертвою рукой Тот колокол искала под водой, Нашла его, дотронулась —и вдруг Издал он громкий, величавый звук. Завыл как львица, к мастеру взывая, Высоты властным зовом оглашая. И женщину мне видеть довелось; Волна густых распущенных волос Лицо ее печальное скрывала, Но стоило коснуться ей металла Костлявой страшною рукой своей, Как несся грозный звон вдвойне сильней. Так, создавая своего героя художником, в не­ котором роде натурой исключительной, отличи­ мой от других, Гауптман доказывает о невозмож­ ности творчества, отвернувшись от людских за­ бот и горестей. Генриху одновременно нужны были и Магда, и Раутенделёйн — реальность, и мечта. Реальность без мечты оказалась бескрылой и беззвучной, но и мечта, в свою очередь, непроч­ ной без земной основы, а мысль о невозможности соединения этих двух начал внесла драматиче­ скую ноту в мир поэтической сказки Гауптмана «Потонувший колокол».