Большакова, Н. П. Колокольный перезвон : колокола в литературе, музыке и живописи/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 486, [1] с. : ил., портр.

КОЛОКОЛА НАД МОРЕМ И ПОД ВОДОЙ Как пообещал варяженин, так и ученш. Сыс­ кались в Скандинавии искусныемастера-литейщи- ки. Вылили из меди, олова и серебра художный ко­ локол. Только стих, завещанный двинянами, выли­ ли латинской речью. По тому же латинскому обы­ чаю колокол был окрещен и наречен Андреем». Вес­ ной колокол сей скандинавы доставили на Бусую вараку и на моржовых ремнях, всем народом под­ няли на гору. «Звон был учрежден западным обы­ чаем: в пролете, в железных гнездах, ходила дубо­ вая матица. В матицу врощены уши колокола. От ушей спущены до земли ременные вожжи. Звонарь, стоя на земле, управлял вожжами. Матица начи­ нала ворочаться, раскачивая колокол. Колокол ле­ тал в пролете, язык бил свободно, рождая звук пе­ вучий, грозный и жалобный. Это звенящее нескончаемое пение носилось по океану триста лет. И проходящие мореходцы по­ коление за поколением поминали гостя Андрея с Двины и гостя Варяженина. После этих времен дошел день и час: колокол за­ звонил сам собою, ужасая слышавших. „Последи же быстъ трясение земли о Западный берег Мурмана“. Тряхнуло гору в Кольской губе, дрогнула Бусая варака, качнулась звонница. Колокол, звеня и ры­ дая, как птица слетел в глубину морскую. Но и в начале нынешнего столетия мореходцы уверяли, что звенит Андреев колокол и на дне моря-океана » (Шергин, 1989. С. 246-247). Известно и стихотворение Бориса Лихарева с названием «Колокола над морем», описывающее события войны: «Старинный город/Печенга, Пет- само,/ А над обрывом звонница бы л а / Над самой бездной/ подняты упрямо,/ Тяжелые видны коло­ кола»: И паренек веселый из Рязани Мне говорит — Молчать ему невмочь: —Я этот город русский первый занял На самоходной пушке в эту ночь. Я шел вперед. Я видел, вдоль обочин Альпийские засели егеря. Я вел огонь. Он был предельно точен, Колокола к чему тревожить зря. Тут я сказал: — Во власти человечьей Все подчинить. Так пусть послужат нам. Так пусть они ударят, как на вече. Пусть гром несут к далеким берегам. Над синим морем, Сказочным и диким, За ту черту, Где солнце в тучах спит, Над северным безмолвием великим, Над ратным станом колокол гудит. Задает вопрос штурманудальнего плаванья в сти­ хотворении «Ветераны» и Вадим Беднов, и тот ему говорит, что главное - «Родина. / УРыбачьего бой»: — Вновь шевельнулось былое, словно осколок в груди... Колокол громкого боя, все заглушая, гудит. Вновь пузырится пучина документального сна, — это в ночи субмариной память всплывает со дна. Вновь над моею судьбою хищно кружит воронье... Колокол громкого боя — старое сердце моё. Нет на причале покоя, как на борту коробля. Колокол громкого боя — древняя наша Земля. Тогда была война, шли боевые действия, поги­ бали корабли, но и сейчас в России неспокойно. Север потихоньку гибнет, как гибнет и российский флот. Уничтожаются суда, корабли списываются на металлолом и отшвартовываются на корабель­ ные кладбища. И все же вера в возрождение флота еще теплится в душах российских офицеров. По­ этому наверно появляются такие стихи, как у се­ вероморца Михаила Зверева «Бой склянок»: «Бой склянок — будто звон церквей/ Святым набатом русских звонниц / Согреет души кораблей,/ Как души прихожан с околиц/Он раздается в дни тор­ жеств/ И в будни, и по воскресеньям —/И звечный флотский благовест...» 173