Большакова, Н. П. Колокольный перезвон : колокола в литературе, музыке и живописи/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 486, [1] с. : ил., портр.

КОЛОКОЛЬНЫЙ ПЕРЕЗВОН. КОЛОКОЛА В ЛИТЕРАТУРЕ, МУЗЫКЕ И ЖИВОПИСИ национал “. Потом их похватали, угнали в Сибирь. Незачем рассказывать длинно. О них бы никто не помнил, если бы семьдесят лет не преследовал рок их потомков. <...> ...Когда стали подъезжать к баррикадам, они запели „Интернационал". И вот, значит, Быч­ ков, затянул, а Курганов повторил... Оттуда по­ слышались страшные крики: „Братья, мы с вами... “ Полк остановился. ...Их отвезли в Гиагинскую, за­ крыли в церкви. До выяснения. Не скажу точно:мо­ жет, сами закрылись. Сюда приехали все их род­ ственники. Просили их всех сдаться. Здесь были такие выстрелы, здесь стояли черкесы с кинжала­ ми — перерезать их. Но оттуда слышался „Интер­ национал". И мой дедушка залез на колокольню и отбил на колоколах музыку „Интернационала Это было два или три дня. А 6 января 1906 года их в кандалах повезли в Сибирь. Двенадцать лет дома ихждали. Проклинали их родители так же, как все. Отец Бычкова проклял своего сына — так же, как и церковь его прокляла...» (Лихоносов, 1995). Такая история. В 1906 году под Рождество 6 января урупцы были прокляты. Церковь сгорела. А прощение пришло только в 1990-м. Проклятие Владыка снял, написав на прошении Раисы Кона- ревой: «Призываю на вас Божие благословение. Цер­ ковное проклятие снимаю». Об том пришлось мо­ литься во всех церквах Петропавловской епархии. В «Реквиеме» Павла Федяхина, написанном в 1965 году и посвященном Анхимовской церкви По­ крова, освященной в 1708 году под названием «Рус­ ское чудо», читаем, как в обонежских лесах, где ког­ да-то жили раскольники, топором мужика, без еди­ ного гвоздя была срублена церковь, освященная на Покров, а рядом воздвигли храм Спасу: «С Петро­ павловским шпилем звонницу,/ И малиновый звон по холмам/ Покатился до самой столицы / Утекло Мариинкою время,/ Перезвона лишили мирян —/ Тяжкиммолотом выбили семя/ Из мятежной души прихожан/ Так окончилось к Богу призванье/Люди в храмы уже не ходили. / С колокольни той сделали баню,/Но потом и ее растащили...» Владимир Солоухин всю свою жизнь собирал, спасая от уничтожения, иконы. Это на его отпева­ нии в храме Христа Спасителя Патриарх Москов­ ский и всея Руси Алексий II сказал, что Владимир Алексеевич первым начал духовное возрождение жизни. Наверное, однажды к нему попал и коло­ кол, судьбу которого Солоухин прекрасно описал в рассказе «Колокол»: «Он оказался не самым ма­ леньким и не самым большим в ряду шести коло­ кольчиков, служащих для трезвона. Те два, что справа, были больше его, те три, что слева, — по­ меньше. Крайний, дальний — совсем малютка. Но все же и его чистый голосок явственно различался в радостном трезвоне, когда говорили все колокола: и большой, и набатные, и эти шестеро — и все сли­ валось в такой ликующий звон, что казалось, еще чуть-чуть —и захлебнешься от восторга и онеме­ ешь, разорвешься, как, бывает, разрываются от во­ сторга живые человеческие сердца. В такую мину­ ту, наверное, и онемел, и надорвал голос, и раско­ лолся несчастный предшественник. Впрочем, поче­ му же несчастный? Не самая ведь плохая смерть! Маленьким колоколам, в ряду которых висел наш знакомый, приходилось звонить не часто. За всех работал самый большой, висящий в центре звонницы. На нем было написано витиеватой сла­ вянской вязью: „Пожертвован крестьянином села Семендюкова Тимофеем Васильевичем Красненко- вым. 270 пудов 34 фунта с серебром “. Надписи хва­ тило, чтобы опоясать большой колокол вокруг, и, конечно, наш колокольчик никогда не прочитал бы длинной вязи, если бы подымавшиеся на звонницу мужики время от времени вслух по слогам не про­ читывали надпись, бочком обходя вокруг колокола. Притом добавляли: — Да, царство небесное Тимофею Васильевичу, убрался. —Да уж известно, все там будем. Именно потому, что с серебром, звон у колоко­ ла был особенный, бархатистый, полный. За лесом, на выглядывающей колокольне (известно опять же из раз говоров на звоннице), в колоколе пятьсот пудов. Но есть в нем небольшая трещина. И вот уже нет того баса, той малинового цвета волны, кото­ рая выплескивается вдруг из звонницы на четыре стороны белого света и плывет и катится поверх деревень, лугов и полей за дальние леса и вверх тоже, неизвестно на какую высоту, не до самых ли золо­ тистых, в пору вечернего звона, облаков. Чаще всего говорил большой. Иногда случались похороны. Тогда колокол бухал редко, на тридца­ том счету. Со звонницы видно было горстку людей, такую маленькую среди зеленого приволья. Группка медленно передвигалась от села сюда на холм, к ко- 162