Большакова, Н. П. Колокольный перезвон : колокола в литературе, музыке и живописи/ Надежда Большакова. - Мурманск : Опимах, 2011. - 486, [1] с. : ил., портр.

КОЛОКОЛЬНЫЙ ПЕРЕЗВОН. КОЛОКОЛА В ЛИТЕРАТУРЕ, МУЗЫКЕ И ЖИВОПИСИ <...>...я сам потом видел на железнодорожной станции Ундол (лет десять спустя) целый холм из колокольных обломков (их ведь сразу там же в се­ лах и разбивали на куски и увозили уже кусками). Значит, не такая уж нужда была на цветной ме­ талл, если за десять лет не удосужились увезти па переплавку, а оставили валяться на станции. Важ­ но было унизить народ, важно было сломать его еще раз, еще и на этом, на колоколах. Первый раз сло­ мали на коллективизации, на колхозах, на отнятии земли и лошадей, на отнятии инициативы и ощу­ щения хозяина на земле. <...> Обеззвучить страну и народ, обезъязы- чить их, ввергнуть в глухую немоту. Если он, на­ род, и на это никак не ответит, ну тогда, действи­ тельно, делай потом с ним что хочешь, вей из него любые веревки» (Солоухин, 1991). Молчат колокола. Забыта песнь Руси. Немеют в тишине Малиновые звоны. Кто воспомянет Русь Перед амвоном? Какой звонарь Россию воскресит?.. До звонарей ли нам - Забытых и больных, Оглохших в тишине, Молящихся на зори? Есть правнуки, Есть внуки и сыны... Но одиночество в скорбящем взоре. Россия, пой До алого рассвета! Россия, жги В лучах колокола! И Русь молилась, Пела и жила, И жгла колокола По белу свету... Взойдет заря Пресветлый будет день. Промчится ветер, Словно витязь конный... Старик, не плачь! Забудь обиду, дед!.. И помолись на отзвук Колокольный... Т. Олейникова. «Колокола Руси» Постигла трагедия снятия колоколов, поражав­ ших своей величиной и искусством колокольного литья, и знаменитую 87-метровую колокольню Тро- ице-Сергиевой лавры. Самый большой из них был Царь-колокол, самый большой (после двух кремлев­ ских), отлитый по указанию царицы Елизаветы (1748). Огромных размеров и веса были колокола Воскресный, или Корноухий (1270 пудов), отлитый в 1683 году мастером Ф. Маториным, и Полиелей- ный (Годуновский), названный так за то, что не имел медных отливных ушей (1850 пудов), отлитый при царе Борисе Годунове в 1650 году. Самыми стары­ ми считались колокола Славословной (Лебедок) весом 625 пудов 1594 года изготовления и неболь­ шой 20-пудовый Никоновский. Этот отлили еще в при игуменстве Никона в 1420 году. Свидетелем этой трагедии стал Михаил При­ швин, описавший все в своих дневниках: «11-го (ян­ варя 1930 г.) сбросили Корноухого. Как по-разному умирали колокола. Большой Царь, как Большой до­ верился людям в том, что они ему ничего худого не сделают, дался, опустился на рельсы и с огромной быстротой покатился. Потом он зарылся головой глубоко в землю. Толпы детей приходили к нему, и все эти дни звонили в края его, а внутри устроили себе настоящую детскую комнату. Корноухий как будто чувствовал недоброе и с самого начала не да­ вался, то качнется, то разломает домкрат, то де­ рево под ним трескается, то канат оборвется. И на рельсы шел неохотно, его потащили тросами... Ког­ да он упал, то и разбился вдребезги. Ужасно лязгну­ ло, вдруг все исчезло: по-прежнему лежал на своем месте Царь-колокол и в разные стороны от него по белому снегу бежали быстро осколки Корноухого» (Пришвин, 1990. С. 82-85). А это о смерти Годуновского колокола, сбро­ шенного с колокольни в конце января 1930 года: «Месяц тому назад я был свидетелем гибели ред­ чайшего, даже единственного в мире музыкального инструмента расстреллевской колокольни: сбрасы­ вались величайшие вмире колокола Годуновской эпо­ хи. Целесообразности не было никакой в смысле ма­ териальном: 8 тыс. пудов бронзы можно было на­ брать из обыкновенных колоколов. С точки зрения антирелигиозности поступок не может быть оп­ равдан, потому что колокола на заре человеческой культуры служили не церкви, а общественности...» и далее «Трагедия с колоколом потому трагедия, 156