Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

- Я считаю, дорогая моя Надежда Павловна, у советской власти было три гре­ ха: геноцид против собственного народа, разрушение деревни - того исконного, на чём «стояла» деревня и запрет религии. Я - верующий человек и твёрдо знаю, что человеку непременно воздастся и за грехи, и за добрые слова... - А как Вас судьба с саамским языком связала? Ведь тогда его ещё никто в ин­ ститутах не преподавал, тем более после войны? - спрашиваю я то, что особенно хотелось знать мне. - После войны в Ленинградский университет поступил на геолого-почвенный факультет, но, проучившись семестр, познакомился со студенткой финно-угорско- го отделения, и она, узнав, что у меня отец по национальности эстонец был, стала агитировать перейти на их восточный факультет. Так я лингвистом и стал, увлек­ шись позже проблемами прибалтийско-финских и саамского языков. В 1950-м, окончив Ленинградский университет с отличием, в аспирантуру Карельского фи­ лиала Академии Наук поступил, защитив в 1953-м кандидатскую диссертацию по инфинитивным формам финского литературного языка. Стал работать в Институте языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН. - Что-то я никак не пойму: речь о финском языке идёт, а когда Вы саамский учи­ ли, чтобы преподавать его в Ленинградском педагогическом институте имени Гер­ цена? Когда я в Ревде создала музей саамской литературы и письменности имени Октябрины Вороновой, одним из первых экспонатов в нем появилась Ваша книга «Саамский язык». Александра Андреевна Антонова рассказывала, как Вы ей, Ок­ тябрине Вороновой, Василию Селиванову, Павлу Юрьеву, Аскольду Бажанову, да и другим студентам Кольского Заполярья преподавали саамский язык, или это миф? - Преподавал, Александре Андреевне верить надо, хотя вначале я его на самом деле не знал, зато знал законы преподавания финского языка, и, обучаясь у саам­ ских студентов их родному языку, я изучал его сам и их обучал. Скажу Вам по се­ крету, что в фондах нашего Института языка, литературы и истории Карельского научного центра хранятся уникальные образцы саамского творчества моих студен­ тов, в том числе Александры Антоновой и Октябрины Вороновой. С Александрой Антоновой мы позже ещё и «Учебник саамского языка для педучилищ» подготови­ ли, рукопись его лежит в моем архиве и ждёт средств на издание. - А что Вы можете об Октябрине сказать? - Уже в первой нашей совместной экспедиции в её родную деревню Чальмны- Варрэ я ощутил в этой девушке литературное дарование и, как мог, способствовал его развитию. В Вашем музее, Надежда, есть ли перевод пушкинской «Сказки о ры­ баке и рыбке», которую она вместе со своей матерью Клавдией Григорьевной и се­ строй Тамарой переводила? - Конечно, нет, я об этом факте из ее биографии даже ни от кого не слышала. - Тогда я просто обязан Вам в музей подарить его копию. - Буду очень признательна Вам, Георгий Мартынович. Мне Александра Антонова говорила, что Вы радовались выходу её первого сборника стихов «Снежица». Это так? - Да, и даже писал о том, что стихи Октябрины в переводе вашего северного поэта Владимира Смирнова имеют самостоятельную художественную ценность. Хочу вас уверить: не каждый поэт способен так точно передать не только колорит 660