Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

трубивший победу. Белый, с черными ногами, будто в тобэрки35обутыми, с черны­ ми дугами над глазами, он запал в душу нуэйта. Восхищаясь хирвасом, Белый День сказал оленю Ярашки: «Ты, брат, силен, да только на твою силу другая сила нашлась, - и уже добавил сам себе, - надо бы узнать, кому принадлежит тот красавец». Нуэйт подошел к Ярашке, осмотрел его и затем, бережно подняв на руки, понес в становище. Навстречу уже бежали несколько парней саамов с наспех сооруженны­ ми носилками и шкурой для раненого. Самого молодого нуэйт послал в становище сообщить об убитом олене. Когда раненого внесли на поляну, все уже знали о происшедшем. Нуэйт распо­ рядился нести парня в свою куваксу. Дед Анкасай бежал навстречу, смешно пере­ прыгивая через кочки и что-то шепча себе под нос. Над Ярашкой столпились люди. Белый День попросил всех покинуть жилище, даже бедного Анкасая. И только когда медное солнце закатилось за гору, а темнота стала резко опускаться на землю, выглядывая, сказал старику и тем, кто из любо­ пытства или сострадания оставались еще здесь: - Будет жить твой Ярашка, Анкасай. Но священный танец в этом году ему не танцевать. - О, боги! - взмолился Анкасай и упал перед нуэйтом на колени. - Главное, поди-кось, мальчик жив! Танец и в следующую пору Коллкэм-манн станцует. Глав­ ное - жив! Люди радостно похлопывали старика по плечу, желая его Ярашке быстрого вы­ здоровления, расходились по своим коавасам. Анкасай последовал за нуэйтом, что­ бы посмотреть на внука. - Ты, Анкасай, можешь ночевать у меня, рядом с Ярашкой, - сказал нуэйт и стал разливать в чашки горячий чай. - Завтра, чуть силы у него восстановятся, заберешь к себе. Он крепкий парнишка и потомство тебе родит крепкое, как тот самец-хирвас в черных тобэрках. Не знаешь случаем, чей? - С черными дугами над глазами? - спросил у нуэйта успокоенный дед. - Он! - Значит, Чорныш сломал гордый норов Смоляного лба? Вот оно, поди-кось, что получается. Чорныш - деда Томаски олень. Сам-то белый весь, а вот прозвали же его Чорнышем. Томаско сказывал: трудно родился, ногами шел. Вот как ноги-то его уви­ дели, сразу и нарекли Чорнышем, а уж когда сам вышел, имя решили оставить. Дед Томаско нынче совсем старый, поди-кось. После праздника за озеро собрался. Оле­ ней у него хоть немного, но все породистые. Он здеся с внучкой Варван. Дева хоть куда - кругла, востроглаза, да пуста, говорят. Их Чорныш. Всердце, что ль, запал тебе? - Пожалуй, запал, - произнес задумчиво Белый День. - После праздника с дедом сговориться, поди-кось, можно будет, - подмигнув вы­ цветшим глазом, полушепотом произнес Анкасай. - Хочешь, я сам поговорю об ем? - Нет! Время торопить - ничего не получить. Духи не велят посягать на добро других. То добро, что мне предназначено, само придет, а что хитростью или силой возьму - сквозь пальцы утечет, мне ж лишь худо будет. Спасибо за заботу, старик. 35 Тобэрки - повседневная обувь саама, высотой до бедер, шилась в основном из темного меха ворсом наружу. 61