Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

обжигаясь, уплетаем его за обе щеки. А потом спохватится и скажет: «Погодите, торопыги, не давитесь, не обжигайтесь, я сейчас вам молочка холодного!» Принесет молоко и ещё какой-никакой крендель! Тут уж мы на траве подле пе­ карни усядемся, передавая из рук в руки кружку, молоком лакомимся. Хрустит ко­ рочка, жарит солнце, молоко зубы ломит - праздник! Наедимся, рукавами усы молочные утрем и - прощай, пекарня. - Ой, казаки, ой, разбойники... Тетя Даша стоит в двери, как в раме. Дверь в пекарне темная, а тетя Даша белая. Икона, да и только! На реку прибежим, цветов нарвем, венки сплетем и хвалимся, у кого пышнее да красивее. Берег Бирмы крут и весь в одуванчиках - будто покрывалом солнышки- ным прикрыт. И так на склоне играть весело! В детстве в Ловозере я всех детей знала по именам, много нас было: Юлиных, Галкиных, Юрьевых, Сорвановых, Матрехиных, Даниловых... Дружно жили, весело. Не было ни богатых, ни бедных, не отличишь своих от приезжих - все одинаковы. Все друг к другу в гости без приглашений бегали, всех за столы без разбору сажали - олениной кормили. Бывало, совсем кроха увяжется, на лавку залезть не может, - ему нос подотрут, посадят. На зимние каникулы мы с братом тоже в Ловозеро приезжали. Зимой отличие наше отловозерских детей - они все в малицах15, пимах16, мы с братом - в шубейках да валенках. Зимой и игры другие. Хотя берег Вирмы и зимой хорош. На чем только по скользкому склону не катались! А сколько пуговиц оставили на заснеженном льду Вирмы - не пересчитать. По весне их всех течение с ледоходом в озеро уносило. По вечерам, замерзшие и уставшие, к бабушке прибегали, в постель ныряли. О, бабушкина перина! Перо куропачье да шерсть оленья - мягко, тепло, уютно! Дома в поселке тоже перина оленья была, но только без пера куропачьего. Уж больно не нравилось мне ее каждый день, тяжелую, переворачивать, перетрясать, а иначе нельзя: завтра на прежнее место ляжешь - доски в бок. Я, помню, маме говорила: «Вырасту - куплю себе матрац!» Мама качала головой: «Глупая. На такой перине спать - спина к старости не будет болеть». И спят мама с папой и по сей день на сво­ ей, оленьей. А я утром все чаще за спину держусь, слова материнские вспоминаю. Это к слову, которое не выкинешь... Так вот бабушка к вечеру печь растопит, дверку откроет, чтоб тепло побыстрей на горницу дохнуло, присядет к нам при том свете печном и начнет сказки расска­ зывать. Дрова потрескивают, пламя играет - блики по бабушкиному лицу... С тем и уснем. Как мало нам надо было в детстве для полного счастья... Но вот и утро. Пристыло в избе. Высунем носы из-под теплого одеяла и наблю­ даем, как бабушка возле печи хлопочет. Увидит, что проснулись: - Ну-ко, что сейчас делать будем? 15 Малица - расширенная книзу зимняя одежда из оленьих шкур глухого покроя мехом внутрь, длинной почти до щиколотки. 16 Пимы - праздничная зимняя обувь, которую шили из оленьих койб - чередующихся вертикальных полос белого и черного цвета. 608