Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

нее зубы-то худые были, она даже мякиш - и тот в чае размачивала и приговаривала: - Ешь, Надюшка, горбушки, титьки лучше расти будут. Они для женщин са­ мое главное. И опять чайком присвистывает да причмокивает. Я при этих ее словах аж чаем захлебывалась. Эти самые титьки у меня с третье­ го класса полезли, а бабушка знай их словами подращивает больше прежнего. Для меня - стыдоба, ни у одной девчонки в классе ничего под платьем не выпирает, а у меня так наружу и просятся. Мальчишки и те заметили, выпялят глаза и смотрят на меня, как на чудо какое. Ох и злилась я на бабушку за эти слова, потому как горбушки больше всего люби­ ла и уж в чем-в чем - в них себе не могла отказать. А бабушка знай себе подначивает: - Ешь, внученька, горбушки, ешь. - Это ты, бабуля, виновата, что они у меня такие! Это ты наращиваешь мне их своими приговорами. Я и так после каждой горбушки к зеркалу иду, смотрю, на­ сколько они у меня прибавились. Хоть совсем хлеб не ешь! После вечернего чая бабушка зубы свои вставные вынет, сполоснет, в платочек носовой завернет, положит в стаканчик, чтоб кто случайно не обронил, и беззубым ртом, улыбаясь, спрашивает: - Ну что, внученька, будем сегодня титьки твои мерить али так спать ляжем? - Чего уж там мерить? Я сегодня целых две горбушки съела. А ну их, бабушка, пускай растут! - Спи, голубонька, спи, внученька, сон, он рост дает. С титькамиво сне и сама вырастешь. Эх, кабы сейчас прижаться к ней, забыть все проблемы, снять все заботы, оста­ вить только одну, чтоб хлебные горбушки на рост титек не влияли... А ведь эти самые горбушки я и по сей день люблю. МАЗЯ На каникулах мы с братом всегда жили у бабушки Наташи. И запомнилась мне там нищенка с именем, как из сказки, - Мазя. В заношенном, не первой свежести тряпье, она чем-то напоминала Бабу-ягу. Тихо, как тень, ходила из дома в дом, присаживаясь на пороге, посасывая конец платка, ожидала, когда на нее внимание обратят. Бабуля, бывало, грозилась: - Не будете слушаться - Мазе отдам! А мы ту и правда боялись! Но стоило Мазе прийти, бабушка тут же приглашала ее за стол и поила чаем из лучшей чашки. Размачивая баранку, Мазя, присвистывая да причмокивая, потягивала из блюд­ ца чай, а бабушка все подсовывала ей кусочки сахара колотого. Затем спрашивала о том о сём. Мазя отвечала внятно, толково, но всегда чего-то недоговаривала, что создавало вокруг ее образа тайну еще большую. Мне непонятно было, почему ба­ 605