Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

Пришла домой, увидела Веруню с Никиткой, сиротливо сидевших на диване, уставившихся в телевизор, и вдруг точно осознание пришло: а ведь я Антона убить могла, а тогда тюрьма. И словно просветление нашло, точно пелена с глаз сползла... Из-за кого я хотела себя на тюрьму обречь, а детей на сиротство, из-за бабника, пья­ ницы? Хорошо, к нему трезвой пришла, в какой-то момент стопор сработал... И зна­ ешь, будто эту свою страсть (а то, что со мной произошло, любовью никак назвать нельзя) я из себя, когда его молотком била, всю в тот момент и выколотила. Вот уже полгода спокойно живу. Увижу в цеху - и ничего, как раньше, не засосёт, голова не за­ кружится, ноги не задрожат... Значит, всё же услышал мой крик души Господь. - Как же он после твоих побоев выжил-то? - подала голос Светлана. - Месяц в больнице лежал. Из милиции к нему следователь приходил, всё до­ пытывался, кто его так. Промолчал. А тут как-то позвонил, говорит: «Только тебя одну люблю. Пить брошу, будь со мной». А во мне перегорело всё, переболело, пере­ страдало, ответила: - Поздно, страсть моя к тебе с талой весенней водой вся ушла... Елена посидела, помолчала, перебирая завязки передника, затем добавила: - Как-то через Никитку коробку конфет передал... Вот так-то, подружка, чуть было твоя Ленка не спилась и в тюрьму не угодила, а ты говоришь... - Кто-то из великих сказал, что культура мужчины определяется по тому, как он относится к женщине. И единственное достоинство, которое есть у мужчины перед женщиной, - это его ответственность за неё! Неужели ты не понимала, что твоему Антону ответственность ни за тебя, ни за твоих детей не нужна была? - О какой ответственности ты говоришь! Он просто попользовался мною. Но в этом не он виноват, в этом виновата я и только я, потому что позволила ему это. Мне одна монашка в откровенном разговоре как-то сказала, что не стоит тратить время на того человека, который не стремится проводить его с тобой... Так-то вот... - Да, Ленка, я и предположить не могла, насколько, оказывается, ты страстная женщина, непредсказуемая, неуправляемая... Потому, поверишь, искренне рада, что это безрассудство и ревность покинули тебя, если нашла в себе силы так от­ кровенно всё мне рассказать. Обычно ревнуют те, кто не уверен в себе. Ты была не уверена потому, что он оказался моложе. Отсюда и страх, что может к другой уйти. И всё же спрашиваю: а сейчас всё ли прошло? - Честно? Не знаю. Но плотского безудержного желания, как раньше, нет. Сей­ час гораздо легче. Будто глаза открылись: ведь у меня Верка, которой в этом году двенадцать исполнится, Никитка - ему десять, я их люблю, хочу жить для них, для себя, да и просто жить... Стала в православную церковь заходить, исповедовалась, причастилась и чище что ли себя почувствовала. - А я вот, Лена, давно поняла, что Россия сильна своей верой в православие, в светлое будущее. Именно верой. Вера спасала её во все времена, эта вера не ущем­ ляла индивидуальности человека, не агрессивна по отношению к другим религиям мира. Россия да Грузия - вот государства, оставшиеся православными державами как в истории христианской цивилизации, так и в истории всего человечества. И я верю: как бы в России ни насаждали различные религиозные течения, человек в конце кон­ цов начнёт понимать, что есть истина, а что - ложь, что от Бога, а что от людей. 520