Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

но с собой ничего поделать не могла. Страсть-то сильнее нас. Думала, свихнусь, и никакой врач не соберёт. Детей совсем забросила, они голодные дома сидят, а я сломя голову к нему бегу. Хорошо, соседка моя, баба Таня, придёт, поглядит - нет меня, так какую-никакую кашу сварит. Позже я поняла: чем сладостнее вкушала я миг греха, тем горестнее приходилось затем разочаровываться, тем бессоннее на­ ступали ночи, тем кошмарнее снились сны. Не поверишь, я к нему могла и в два часа ночи, и в три под окна прийти, если по каким-то причинам долго не видела. Думала, о такой страсти только в книгах пишут, а вышло, что ноги сами к нему несли. Вот так бегу, сердце колотится, слов­ но сейчас выскочит, постою, посмотрю, успокоюсь и домой. Я как с ним познако­ милась, всех своих приятельниц забросила, хотя, если честно, боялась их, а вдруг уведут. Однажды дня два с ним не виделась - не утерпела, побежала. Гляжу - в окне свет, значит дома. На одном дыхании поднялась, позвонила... Открыл, но большой радости от моего прихода, чувствую, не испытывает, правда, пригласил войти. Там у него компания, водка, вино, гитара... Я с теми, кто в гостях, знакома, однажды так же сидели, выпивали. Через какое-то время гости домой засобирались. Одна из женщин и говорит: «Антон, пусть Ирма-то у тебя проспится, а утром к нам придёт». У меня от этих слов сердце ёкнуло и в глазах померкло. Я в его спальню - а там на кровати полуголая молодая девка спит. Как сгребла я её в охапку и кинула той жен­ щине под ноги, до сих пор понять не могу! Откуда и силы взялись? В ней килограмм под шестьдесят, не менее. Крикнула: «Чтоб ноги её здесь не было, забирай сразу с собой!» А она, пьяная вдрызг, особо даже не отреагировала. Антон девку поднял и вновь к себе на кровать отнёс. Компания, видя такое дело, тут же удалилась, а я осталась в комнате сидеть. Выйдя из спальни, он бросил мне зло, мол, у нас не семья и ты мне не жена, чтобы перед друзьями сцены ревности закатывать. Сказал, чтобы домой шла, так как после случившегося не хочет больше и видеть меня. А в меня точно бес вселился, уперлась - не уйду. Тогда Антон налил себе целый стакан водки, выпил, а затем схватил гитару и с размаху как ахнет мне по голове! Гитара вдребез­ ги, и он, потеряв равновесие, на пол упал и отключился на какой-то миг. Этот его удар гитарой меня точно в кромешную тьму вогнал. Боль по всему телу разлилась, и не так от удара, как от жутчайшего унижения. На меня в жизни никто руку не под­ нимал, а тут... Рассвирепев, я со всего маху как пну его в коленку ногой в сапоге на платформе, что ради него купила. Слышу - застонал, скрючился... Постояла, посмо­ трела, как кровь на пол из разбитого колена капает, и пошла... Вот тут бы и поставить точку, но я со своей этой собачьей преданностью про­ стила его. Лишь бы моим был, неважно - трезвый, пьяный... Лишь бы мой... Через день встречает на работе, жалуется, мол, кто-то его ночью избил, дверь-то откры­ той осталась после моего ухода. Я тогда промолчала. Долго он ходил, прихрамывая. У меня всю зиму в настроении перепады: то приподнятое, то хоть в петлю лезь. Сколько слёз отчаяния подушке отдала! Зарплата маленькая, еду купить не на что, да и из тех крох, что получала, половина не на еду детям шла, а на бутылки ему, только чтобы пришёл... Когда не приходил - сама с горя пила... А тут он к тётке в Архангельск на два дня поехал, мне же в это время снится сон. Приснилось много-много огурцов, все банки ими наполнены, маленькие, красивые, 518