Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

чтобы не вызывало уж слишком прямой ассоциации с Библией, представляешь?! - Ну что на это скажешь? Видимо, умные головы и среди коммунистов были, - произнёс Глеб, разводя руками. - А ещё он нам рассказал, что 50-тысячная купюра нынешнего, 1995 года, эк­ вивалентна 10 рублям в ценах 1987-1988 годов, представляешь? Правда, как-то с трудом в это верится, но по уровню жизни, скорее всего, мужик не врал. Помнишь, какая самая крупная денежная бумажка в Советское время была? Правильно - 100 рублей. А я всё думаю: как хорошо, что в денежный обвал 1993-го у нас совсем не осталось накоплений! И как это твоей маме в голову пришло до обвала вложить все деньги, доставшиеся ей от матери, в ремонт дома, а отец купил хоть и подержанно­ го, но «Жигулёнка»? Только со страховками и прогорели. А сколько бедных людей потеряли всё, за многие годы скопленное! А я-то, дура, ещё недовольствовала, что за душой ничего не осталось, а теперь не перестаю благодарить Господа и Богоро­ дицу, что надоумили наших родителей правильно распорядиться деньгами. - Ладно уж, давай-ка спать, умная головушка, - произнёс, зевая, Глеб, - завтра опять тяжелый день намечается... Разговор Валентины с матерью Сергей уже частенько заглядывал к Валентине. Приходил и в общежитие, и до­ мой. Родители Валентины принимали его, как родного, только не могли понять, что же они с росписью тянут, если так жить друг без друга не могут. Однажды мать прямо спросила об этом дочь: - Валюша, ты меня прости, что решила вмешаться, только сердце моё материн­ ское не даёт мне спокойно спать, не поняв, что у тебя происходит с Сергеем. Если вы постоянно встречаетесь, любите друг друга, почему не распишетесь и не начнёте жить как муж и жена? На дворе 1995 год стоит, а ты всё в «девках» сидишь. Валентина нежно обняла мать и сказала: - Мамуля, дорогая, наверно, на самом деле пришло время нам с тобой погово­ рить по душам. Когда я вышла замуж за Архипова, я чувствовала себя молоденькой девчонкой с большим, переполненным любовью и нежностью сердцем, которую мне так хотелось дарить ему бесконечно... Но он моей искренней любви не оценил, потому как сам этой большой и настоящей любви никогда не испытывал, доволь­ ствуясь разовыми влюблённостями и увлечениями, только я об этом не знала. А мне рассказывал сказки о своём большом чувстве, подпитываясь моей любовью, искренностью и преданностью, сам же при этом не любил, не был искренним и преданным. Я же, наивная, год от года нашей с ним жизни продолжала верить ему безоговорочно, хотя доброжелательницы и намекали на его шашни с нашей же со­ трудницей Дома культуры. Я никого не слушала, никому не верила, была полностью убеждена, что моя любовь, переплавляемая в чистейшую энергию, вливаясь в его сердце, наполнит его таким же высоким чувством, какое было у меня... Но больного нельзя напитать чистотой, если он грязен не только телом, но и мыслями, - тогда я этого не знала. Не знала, что даю ему только подпитку для жизни, но не для люб­ ви... Я думала, если даже у него чуть-чуть и охладели чувства ко мне, моих запасов 494