Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

Света понимала, что подруге нужно выговориться, вспомнить бабушку, поэтому поддерживала, как могла: - Эта деревня где-то под Белгородом, кажется, находится, помню, ещё ты рас­ сказывала, что их дом на горушке стоял прямо около железнодорожных путей... - Точно, точно, не забыла, вижу... Там две ветки проходили: одна на Донбасс, другая на Москву. А в доме электричества нет, радио нет, при керосинке жили. Время по поез­ дам отмеряли. Дед Илья, бабы Прасковьи муж, скажет порой: «Дыбальсовский прошёл, спать пора». Или: «Счас на Сеноватую пойдёт, после можно и на базар сходить...» - А почему у стариков свет-то не проводили? - спросила Светлана. - Да вот как-то так. Один их дом особняком на горушке стоял, решили, наверно, старикам и так сойдет. Моя бабуля сколько раз приезжала, всегда возмущалась, а сестричка её без претензий, никому грубого слова не скажет, негневливая, незло­ бивая, очень деда Илью своего любила. А он у неё характерный, резкий, всё всеми недовольничал, но бабу Прасковью любил. Мне смешно было, как они в обнимочку после обеда ложились вместе вздремнуть часок-другой. Дед Илья бабу Прасковью обнимет и спят, а на ночь порознь ложились... Однажды баба Фёкла моя за мной приехала, вот сидят они с сестрой, разговаривают. Баба Прасковья говорит: - Фёклушка, что-то Леночка твоя уж слишком платья носит короткие. Вот если бы в наше время такие носили, меня б мой Ильюшенька никогда замуж не взял... У неё самой-то ноги кривые-кривые были да косолапенькие... От семафора идёт, бывало, и как уточка переваливается... А моя бабуля, смеясь, отвечала ей: - Так теперь мода такая пошла - ноги оголять, не понимают, что тайны себя девичьей уж сызмальства лишают! Чего и говорить, в нашей молодости все по- другому было... А ещё помню, как меня бабуля удивила. Тогда она меня в Волуйки первый раз привезла. Идём по улице, встретилась нам хохлушка дородная, и бабуля с ней по- украински сходу и заговорила. Опочки! Я ей: «Ба-а-шка, а ты что, по-ихнему мо­ жешь разговаривать?» А она мне: - А что ж ты хочешь, я же здесь, поди, выросла. А затем слышим, как у той тётки-хохлушки другая спрашивает: «Ашо це за див­ чина приихала?» И ответ: «Да це к Сопиным хгарадская. Маскалька, не хахлуха»... Елена так смешно скопировала тёток-хохлушек, что Света рассмеялась. - Ая другое помню: как ты ревностно к внучке твоей бабы Прасковьи Фоминичны относилась, как она тебя с вызовом спрашивала: «А знашь, пачему меня Людой назва­ ли?» И тут же резко добавляла: «Да патому, што пахганее имени придумать не махгли». Теперь Света изобразила волуйковскую девчонку и рассмеялась уже Лена... - Точно. Это пока мы не подружились с ней, а потом концерты устраивали, ре­ петировали, с обязательным пением «Мар1чки»: В’еться, наче змшка, неспокшна р1чка, Тулиться близенько до пщшжжя rip. А на тому бощ, там живе Мар1чка, В xaT i, що сховалась у зелений 6ip... 433