Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

С правой стороны Антонина. Когда я вселилась, её из операционной привезли - на ноге язва была. Почему-то у большинства женщин «режут» именно левые ноги. Анто­ нина уже в предпенсионном возрасте, работает продавцом в магазине. Мягкая как по форме, так и по содержанию, манера говорить с Горбачёвской схожая. За Антониной кровать Швейцовой Тамары. В этой женщине много доброты - так заботливо за другими больными ухаживает, ничем не брезгует! Может, оттого, что и сама в больнице в физиотерапии работает. Её жизненное кредо - ближе к природе, ближе к животным, они самые преданные, бескорыстные. Рассказывает множество историй о своих собаках, у неё их четверо - канадцев. У стены Фаина. Эта попала сюда с давлением. Говорит, что двадцать лет про­ жила с давлением 220, а тут в больницу положили. Согнали было до 190, так чуть Богу душу не отдала, так плохо себя почувствовала. А храпит - не каждый мужчина суме­ ет перехрапеть! Стены от её храпа по ночам сотрясаются. Врачи понаблюдали, по­ наблюдали, да и выписали. В ней легко уживались двеженщины. Больничная - не сильно опрятная, совершенно безразличная к тому, как выглядит, но стоило ей о выписке узнать, как на глазах преображаться начала - подтянулась, накрасилась, приоделась и, сделав всем ручкой, испарилась из нашей жизни, точно её и не было. Меня хотели оперировать во вторник, но, узнав, что этот день для подобных ме­ роприятий неблагоприятен, о чём мне сказал наш Александр, я отказалась, заявив врачу: режьте в любой другой или уезжаю домой. Врач повозмущался, но всёже опера­ цию на среду перенёс. Ура! Удачно прошла. К вечеру чувствовала себя нормально. А вот у Маши Томилиной вторничная операция прошла не лучшим образом: в чет­ верг ей сделали повторную, ампутировав левую ногу чуть выше колена. Я восхищалась еёмужеством. После того, как её привезли из реанимации, она лежала и посмеивалась над собой. Видели мы её слёзы всего раз, и то не видели, а слышали - в тихий час. С горечью мне потом Маша говорила: - Посмеялась я над тобой, заявив, что ни в какие гороскопы не верю, пошла на операцию, а вышло вон как. Когда ей лучше стало, опять принялась всякие случаи из своей жизни рассказы­ вать: - Когда меня сюда положили, повели анализы брать. Нагнулась. Медсестра мазок взяла и смотрит на мой зад. Я ей: «Что, доктор?» Она строго так спрашивает: «Вы что, больная, курите?» А я ей из полусогнутого состояния отвечаю: «А что, доктор, хабарик торчит?» Та взвизгнула, а потом давай на всё отделение хохотать. И стали мы Машу на кресле-каталке в туалет возить, где она тайком покури­ вала. Однажды засекла её старшая сестра, раскричалась: «ЯВам, больная Томилина, приказываю больше не курить!» На что Мария, ещё раз глубоко затянувшись, ответи­ ла: «Есть приказ, пока при вас, нету вас, насрать на вас». Старшая медсестра от такой дерзости побелела вся. И побежала врачу жало­ ваться. Вот такая она, Маша Томилина, - сильный, добрый, с огромным чувством юмора человек. Да и в соседней палате парень-колясочник, как его прозвали женщины, стал для всех ходячим анекдотом. Давали на ужин больным пюре с печенью. Поел он и стал бла­ годарить работников кухни: 431