Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

Михайловна Совкина и сообщила печальную новость: «Валентина Алексеевна, у нас ЧП. Варакин повесился». - Как повесился? Почему? - спросила её, растерявшись, Валентина. - Вот так, повесился. Его в последние дни частенько избивали, даже милицию приходилось вызывать... Насмехались, деньги, продукты отнимали... Из комнаты выгоняли, чуть было «голубым» не сделали... Маленький, горбатый человек, всегда в застиранной донельзя одежде, с чёрной щетиной на щеках, немолодой и очень одинокий... Она помнила, что когда ходила знакомиться с жильцами, в комнате некоего Ва­ ракина не обнаружила. Грубый, сильно подвыпивший мужчина сообщил: - А-а-а, горбатый... Так он в другую комнату сбежал... Жилец хрипло засмеялся беззубым ртом, дыша ей в лицо перегаром. Позже заведующая взяла Варакина работать на полставки сантехником. Тут уж они поближе и познакомились. Варакин был некрасив не только горбом. Его глу­ боко запавшие, поблекшие глаза отсвечивали какой-то болезненной желтизной, а бескровные, тонкие губы при скупой улыбке открывали неровные, грязного цвета зубы. К этому портрету можно было дорисовать щетинистые, торчащие в разные стороны брови и засаленные, чуть длинные волосы, обвисавшие на давно небритое лицо. И при всей этой некрасивости внешнего облика он не вызывал к себе отвра­ щения - скорее жалость. Опыта работы у него не было, но старание... Бывало, хромая, волоча ноги, зай­ дёт попросить какую-нибудь деталь и гортанно-резкими звуками, спотыкающими­ ся практически на каждом слове, начинает объяснять, где и что течёт, отчего и как это надо устранить и к чему может привести, если течь вовремя не перекрыть. Поз­ же Валентина поняла, что вёл он эти длинные разговоры от тоски и одиночества. Пыхтел, шаркал своей стоптанной, большого размера обувью по всем этажам и этим был счастлив. По крайней мере, тем, что у него наконец-то появилось дело и общение с людьми. Не надо просиживать долге вечера, запершись в комнате, да и придирок от «своих» сообщежителей стало гораздо меньше. Что ни говори, а нахо­ дился человек «при исполнении». Но вскоре полставки с Николая Евгеньевича сняли. Он всё понял и не обиделся. А на пороге стоял 1992 год, знаменитый для многих общежитских жильцов своими лишениями. Архипова видела, как они страдали, особенно подобные Варакину, ни­ кому не нужные пенсионеры, перебиваясь хлебом и водой. В те времена технички жаловались на то, что плиты стало не отодрать ничем, на них голодные люди го­ товили себе варево из собак и голубей. И хотя отвратительный смрад стоял на все этажи, приходилось закрывать на это глаза. Однажды Варакин, зная день зарплаты, зашёл к ней в кабинет и попросил пять­ десят рублей взаймы. А у неё самой в кошельке двести, чтоб протянуть как-то псш- месяца, да ещё мысль предательская возникла: «Не отдаст», а она от неловкости не спросит. Но пока мысли в голове вертелись, рука залезла в кошелёк и достала две «сиренькие». Не отбирать же назад. Так он и жил, одинокий, никому не нужный, обделённый здоровьем и счастьем человек. И не выдержала душа. Он и горькую-то пил оттого, что тошно ему было жить. 381