Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

а петь об этом нельзя? Вот за эту одну частушку человека сгноили в Талагах. Был такой лагерь в Архангельской области. В подобных лагерях надзиратели выбивали из людей их последнее человеческое достоинство, а тех, кто был ещё духом крепок, уничтожали голод и болезни. Поэтому я так ратую за Горбачева. Он внёс свежий ветер в мою жизнь, надежду на то, что справедливость всё же иногда торжествует. Я до сих пор с дрожью в душе вспоминаю ГУЛАГ, как в 48-м в дом, где мы снимали комнату, ворвались люди в чёрном и схватили нас: мою больную мать, брата, отца... Раскидали всех по раз­ ным лагерям. Как после реабилитации уже я искала их следы, мотаясь из лагеря в лагерь... И узнала: отец оказался расстрелянным, мать через три месяца после аре­ ста умерла в тюрьме, а брата... брата до смерти забили уголовники... Я всё, Света, помню... А ещё я помню болезнь Сталина, передачи, которые буквально сковывали в действиях всю страну. Народ, точно заворожённый или находясь под всеобщим глубоким гипнозом, слушал ежеминутные сообщения о состоянии здоровья «вождя всех народов»... Как, будучи ещё в ЗОНе, я услышала весть о его смерти, а через год после реабилитации вышла на свободу. Ты не смотри, что мне уже под восемьдесят, что из меня песок сыплется... - АЧернобыль? Дорогая моя Прасковья Ильинична, разве Вы забыли его? - ска­ зала непонимающе Светлана. - До сих пор никто толком не может сказать, была это катастрофа или спланированная диверсия. Мы в библиотеке готовили вечер в память чернобыльцев, так такие материалы накопали - волосы дыбом становятся! Число жертв этой аварии приближается к трёмстам тысячам человек, а Горбачёв, как генсек страны, пытался скрыть эту трагедию от собственного народа. Миллио­ ны людей получили дозы излучения, даже не подозревая о том! - А я, дорогая именинница, если позволите, - произнёс, улыбаясь во весь рот, Глеб, - поддержу жену. Скажите, пожалуйста, Прасковья Ильинична, а кто, как не Горбачёв в 85-м «сухой закон» ввёл, затеял так называемую «борьбу с пьянством», из-за которой были уничтожены лучшие виноградные плантации? И сегодня мы пьём за Вас не хорошее сухое вино, а сок. А давки в очередях за спиртным? А под­ польный выпуск суррогатной водки? Вон, Сашки Соболева сестра, Валентина, рас­ сказывала, что у них в общежитии мужики как мухи мрут, да и не только в обще­ житии. Дядька Пётр, тётки Меланьи муж, умер на той неделе, напившись подделки. Заходил в аптеку, чтобы настойку пустырника матери купить, сказали - нет, алкаши стали разбирать все подряд: настойки, одеколоны, лосьоны, даже жидкость для мы­ тья окон пьют. Яузнал, что в Светлом гробы мужики не успевают сколачивать... Под кладбища стали пускать некогда посевные поля... А народу только и остаётся, как петь: «По талонам горькая, / По талонам сладкая, / Что же ты наделала / Голова с за­ платкою?!» Ведь это, родная Вы наша Прасковья Ильинична, тоже Горбачёв... - А мне тут Любовь Купцова, библиограф наш, рассказала, что партийцы на вы­ пускном вечере у дочери такой шмон устроили! Весь праздник ребятам испортили. Кто-то стуканул, что парни вино пронесли, вот они с обыском и нагрянули. А дочь Любови Наташка с пареньком в классе сидела, целовалась. Влетают трое молодчи­ ков и с пристрастием допрос начинают, куда, мол, вы вино спрятали? Они, бедные, перепугались так, что долго понять не могли, чего от них эти люди хотят. Думали: 344