Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

на судьбу. Если им судьба вместе быть, то дождётся, нет - тут уж ничего не поможет. И Глеб не стал отказываться от этого предложения, давая Светлане время простить его. В перерывах между сменами, когда его товарищи, мёртвые от усталости, вали­ лись спать, брал ручку и писал: Здравствуй. Светка. Свет моих очей! Моя хранительница мудрости и всепрощения! Три года, пока я служил в армии, ты освещала мой путь, давала силы для выжива­ ния в самых, казалось, невыживаемых условиях, в шторма, когда корабль мотало, как соломину морская пучина... Я жил мыслью о тебе и о нашей встрече. Когда после одного из учений я загибался в госпитале, ты спасла меня. Вспомни предостережения твоей бабули-цыганки, твои видения морской пучины, твой сон... Ни тебе, ни матери я не писал об этом, чтобы не расстраивать. Так вот, одна мысль, что ты у меня есть, сильнее действовала, чем все капельницы и уколы медсестёр вме­ сте взятые. Я никогда не писал тебе в письмах слов любви, как, впрочем, не делала этого и ты... Писать письма для меня вообще было мукой. Как оказалось, это дано далеко не всем. Да и что такое любовь? Просто слово, а ты для меня - это воздух, которым я дышу, глоток воды, которым можно утолить жажду. Каждая чайка, невесть откуда появляющаяся в суровом небе морских просторов, - это была ты, Света. И когда осенью меня около двух часов мотало в Ледовитом океане, потому что во время одного учебного похода и прыжков с самолёта меня шквалом ветра отнесло далеко от берега и я, запутавшись в стропах, не сразу смог совладать с парашютом, а командир в горячке «боя» не заметил отсутствия одного из своих морпехов, моё серд­ це не разорвалось от холода только благодаря тому, что его согревала мысль о тебе. ЗАЩИТА твоя и бабки твоей цыганки. Я знаю: я был форменным идиотом, когда попался на пьяную бредовость о провер­ ке твоих чувств. Да, ты ни разу не призналась мне в своих чувствах, но ведь все твои письма - это и есть ЛЮБОВЬ! Большая, огромная, всепоглощающая любовь ко мне, Глебу Казакову. Света, ведь это так?! Будто пелена спала смоих глаз! Абеляр... Элоиза... ведь её выдержки из писем к это­ му богослову ты не просто так приводила в своих, через них ты объяснялась в любви мне, а я, дурак, тогда этого не понял... Ведь написав: «Ятебя люблю» - значит сказать: «Ты не умрёшь» - это не просто фраза какой-то Элоизы, это был твой оберёг для меня от смерти там, в ледяной воде. К сожалению, до меня это дошло только сейчас. Но, Света, если там ты вырвала меня из пучины смерти, зачем же сейчас толка­ ешь в её объятия?Жизнь без тебя мне не нужна... Веду комбайн по пшеничному полю, колосья под ветром полощутся, точно море... и вдруг чётко вижу твоё лицо... На отдыхе уставлюсь на тускло горящую лампочку, на её мерцание, и высвечивается твоя улыбка мне... Света, родная, прости меня и будь вновь рядом, обещаю: ты никогда больше не по­ жалеешь об этом. Навсегда твой Глеб. Август 1984 года». На следующий день он отправил письмо. 311