Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

- и вот оно уже готово выскользнуть, выпорхнуть птицей вольной, улететь... Свет­ лана ещё верила - оно не утрачено до конца, всё зависит от неё, ведь Глеб уже не раз делал попытки к сближению, это она ещё не готова простить его, слишком сильна оказалась обида, нанесённая злополучной телеграммой. Сначала ей казалось - всё, вычеркнула его из своей жизни, поставила точку в отношениях, после больницы стала было успокаиваться, но при первой же встрече с ним поняла, как зыбки были все эти её надуманности. При первой же встрече с Глебом, при первом взгляде на него её сердце вновь бешено забилось, заволновалось, готовое выпрыгнуть, и толь­ ко огромным усилием воли она не бросилась ему на шею, прощая всё и вся. А по­ сле дни напролёт только и делала, что думала о нём, с каждой минутой всё больше возвращаясь в прошлое, в письма... Она не могла понять, как примириться с самой собой: с холодным трезвым рассудком, кричащим об обиде, и тем огромным чув­ ством, тем чувственным желанием видеть подле себя только его, Глеба. Не могла, не хотела верить, что всё утрачено и ничего нельзя возвратить. Когда вышла на работу, Прасковья Ильинична очень тактично заметила ей, что иногда жизнь вдруг покажется слишком несправедливой к тебе и тогда в душе возникает чувство незащищенности и хрупкости, а мир воспринимается только в серых тонах, становится враждебным и чужим... Но ничто не укрепляет душу, как посылаемые ей испытания. А излечить от душевных переживаний её может только прощение... Аргентинское танго Михаил Савельевич, видя, как страдает его дочь, однажды вечером поставил на проигрыватель пластинку с «Аргентинским танго» и сказал изумлённой Светлане: - Дорогая барышня, разрешите ангажировать вас на танго. Светлана удивилась. Она знать не знала, что её отец умеет танцевать, да ещё тан­ го, ведь у него, сколько она себя помнила, была повреждена нога, но приглашение приняла. Танго ещё в танцевальном кружке было её любимым танцем, но достой­ ных партнёров, может, кроме Алексашки Соболева, для неё никогда не находилось. И когда отец обнял её за талию, почувствовала его силу. Они танцевали медленно, но с большим чувством, каждый выражая в танце своё, наболевшее. При этом совсем не чувствовалась хромота Завьялова. Когда музыка закончилась, Света с огромной бла­ годарностью обняла за шею отца и, крепко поцеловав, вдруг разрыдалась. После танца Михаил Савельевич, чуть больше прежнего прихрамывая, усадил дочь на диван и, поглаживая по голове, тихо успокаивал: - Вот и хорошо, родная, поплачь, поплачь, слёзы тоже лечат... Чуть успокоившись, Светлана спросила: - Папка, а почему я никогда не знала, что ты так танго здорово танцуешь? Ты его с мамой танцевал, да? - Нет, дочка, история, связанная с танго, - это история до того, как я познакомил­ ся с твоей мамой. А знаешь ли ты, что самой знаменитой тангисткой в России была Эльза Крюгер, выступавшая когда-то в театре Арцыбушевой со своим партнёром Валли? Даже выражение такое было - «цвета танго», то есть цвета спелого абрикоса. 308