Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

Обрадованная, что сын жив и при памяти, Галина Игнатьевна печально произнесла: - Ну, здравствуй, сынок. - Ах, да, ма-а, здравствуй, вспомнил, мы ведь с тобой ещё не виделись, тебя дома не было, и я к Светлане пошёл... - А зачем же ты к ней после такой телеграммы пошёл, а, сын? - Какой телеграммы? - сразу и не сообразил Глеб. - После той, в которой о женитьбе своей сообщал, - сказала осуждающе мать и стала в подробностях описывать события последних дней. Выслушав всё, Глеб понял, что наделал, и застонал от сильной боли, возникшей в верхней части переносицы. Мать, видя, что причинила сыну рассказом своим не только боль душевную, хотя это и было вполне заслуженно, но и физическую, горестно произнесла: - Сейчас вам обоим надо прежде всего поправиться. А уж потом решать, как дальше быть. Когда в милиции узнали, что Казаков пришёл в сознание и может вполне адек­ ватно мыслить, приехали снять показания и принять заявление на Завьялова. Глеб, выслушав милиционера, решительно сказал: - Никакого заявления я делать не собираюсь и прошу немедленно отпустить Михаила Савельевича домой. Во всём случившемся виноват только я. Без заявления потерпевшего держать Завьялова милиционерам смысла не было, и его тут же отпустили. Пролежав в больнице с неделю, Глеба наконец выписался, но, когда он стал у врача просить навестить Светлану, ему было категорически отказано. Его появле­ ние тяжело приходившей в себя Светлане могло только навредить. Глебу ничего не оставалось, как ждать, когда её выпишут. За это время он устроил свои дела и встретился с Александром Соболевым, при­ ехавшим из Энска, в котором тот работал на закрытом заводе и заочно учился в Московском химико-технологическом институте. Глеб рассказал другу обо всём происшедшем и попросил помощи. Спустя месяц выписалась домой и Светлана, но, находясь ещё на больничном, из дома никуда не выходила. Голосовые связки её хотя с трудом, но начинали всё же восстанавливаться, о чём Глебу и рассказал Сашка, зашедший к Светлане, чтобы попробовать оправдать друга: - Свет, ты же умная. Ну дурак, выпил лишку, решил чувства к нему твои про­ верить. А сейчас ходит как в воду опущенный или того хуже - из-за угла пыльным мешком пришибленный. Говорит - без тебя ему жизни нет. Прости, а? Свет... Светлана все спокойно выслушала, а затем медленно, очень тихо, с болью в го­ лосе произнесла: - Алексаш, передай Глебу, что больше я не хочу слышать о нём... Соболев ушёл, а Светлана бросилась в свою комнату, зарылась лицом в подушку и горько заплакала. Плакала по своему прошлому, которое казалось ей сейчас свет­ лым и радостным и которое уже никогда не повторится. Будет всё по-другому: хуже, лучше, но всё по-другому. До неё вдруг стало доходить, что счастье было счастьем тогда, когда они с Глебом держали его в руках. Стоило чуть обоим ладони разжать 307