Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

Устинья стояла не шевелясь, пребывая в каком-то нервном шоке. Она точно ока­ менела, и, чувствуя это непонятное состояние матери, ребенок тоже притих, всем своим маленьким существом растворяясь в ней. Пока завоеватели с полной телегой добра не убрались со двора, Устинья так и не могла пошевелиться. Когда же телега скрылась с глаз ее, из груди женщины вырвался сначала хриплый стон, а затем уже она сотрясалась в рыданиях. Наконец, успокоившись и положив сына в доме, взяв лопату, пошла рыть могилу свекру и свекрови... Постепенно приходя в себя, стала искать всё, что осталось от погрома, и при­ прятывать на случай, если кому-то опять захочется поживиться здесь. И пока хоть какую-то крошку смогла в доме найти, носа со двора не высовывала. Когда же вы­ скребла всё, пошла к людям просить за кусок хлеба хоть какой-нибудь работы. Де­ лать нечего, нужно было выживать. Жила единственной надеждой - мужа дождать­ ся. А тот и на самом деле вначале 1922 года вернулся. Зайдя в сени родного дома, Игнатий наткнулся на семилетнего невесть чьего ребёнка, который, испугавшись незнакомого мужчину, с криком «мама» помчался в горницу к Устинье. Та, что-то стряпая, развернулась на крик сына и, раскрыв объятия, поймала его, прижала к своей груди, успокаивая, только затем и увидела входящего Игнатия. Сразу замети­ ла, как война изменила его: глаза недобро искрились, губы были очерчены жёстки­ ми складками угрюмости. Увидев мальчишку на руках Устиньи и поняв, что это её ребёнок, Игнатий брезгливо бросил: - Что, пока муж отсутствовал, выродка себе наблудила? Где отец с матерью? Что застыла, точно привидение увидела? Отвечай! Устинья, ошарашенная таким приветствием неожиданно вернувшегося мужа, поклёпом на её верность ему, заливаясь слезами, взмолилась: - Ты что ж такое говоришь, Игнатий, муж мой дорогой, супруг долгожданный, это ж сын твой родной Архипушка, кровиночка твоя, после того, как ты на войну ушёл, узнала я, что беременна, если бы только были живы твои отец и матушка, они б подтвердили тебе правду его рождения. И стала рассказывать, как их раскулачивали, как убили родителей Игнатия, как страдала, перебиваясь с корки на воду, одна с его ребенком, чем вызвала ещё боль­ ший приступ бешенства и злобы своего мужа: - Значит, их убили, а тебя не тронули. Я сам не раз раскулачивал, и уж если мы били, так били всех. Только шлюхи и оставались в живых... Игнатий, наступая на жену, орал как бешеный. Она опустила на пол ребёнка и, подтолкнув его в другую комнату, закрыла за ним дверь. Игнатий, наконец добрав­ шись до неё, больно схватил Устинью за руку и, швырнув на лавку, стал скидывать с себя верхнюю одежду, разорвал на её груди платье и грубо снасильничал. Убла­ жив свою похоть и злость, он немного успокоился. И как в дальнейшем Устинья ни клялась, ни божилась, что это его сын, Игнатий не верил. Атак как Устинья все ещё оставалась красивой женщиной, он стал далее с ней жить, как муж с женой, но сына Архипку так и не признал, обращался с ним, как с худым щенком, а чуть тот подрос - и вообще из дома вышвырнул. Пристроила Устинья сына к тётке Барваре, оди­ нокой родственнице своей, а парень-то мастеровитым оказался, работящим, тётка на него нарадоваться не могла. Вырос Архип и дом её, в землю вросший, так что и 286