Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

-Н у не то чтобы понарошку, а несерьёзно. Не знаю как, только чувствую, что дру­ гим ты иначе гадаешь. Вот я в школе на Новогоднем балу тоже в костюме ворожеи Эс- меральды была, что из романа Гюго «Собор Парижской Богоматери», и хорошо гадала. - Кому? - заинтересовалась старуха. - А всем, кто просил. На картах, по руке, по глазам... На себя колоду раскладывала, - с немалой каплей гордости ответила я. И услышала, как приговор, бабушкины слова, которыеменя точно к земле пришибли: - Вот три года своей судьбы и прогадала. Не думая, выкидывала чёрную масть и беспокойство душе. Раз, второй - и беду накликала. - Какую такую беду? - поразилась я. - Мне это карты открыли. Они многое могут сказать, если их читать уметь. Тебе мой совет - никогда сама себе не гадай, можешь прогадать и то, что было, и то, что будет. Все худое я с тебя сниму, пока жить у меня будешь, а новое не заводи. - Как это прогадала? - не унималась я. - Карты силу имеют. Пока кто не передал тебе силу гадания, от этого один вред. В таких делах всё должно передано быть. - Так ведь у нас в школе многие девчонки гадали, - стала оправдываться я. - Все баловались, а ты всерьёз. Кто тебя гаданию учил? - Никто. Сама, - ответила я. - Даже не знаю, как так получалось. Возьму руку, смотрю на неё и говорю, что думаю. Так и по глазам. Уставлюсь кому-нибудь в глаза и говорю, что из души идёт. В школе пробовала учителей гипнотизировать, заставляя их мысленно желания мои исполнять. Получалось. - И все, кому гадала, утверждали, что правду говоришь, верно? - допытывалась баба Катя. - Ага. Мне смешно, я сочиняю, а они - так и есть, верят тому, что дальше будет. - Не сочиняла ты, правду и говорила. Силу тебе Бог дал - правду людям говорить, да рановато, видно, дал, ты эту силу в игру превратила. - И что же мне делать теперь? - не на шутку расстроилась я. - Не увлекаться картами. Если что знать хочешь, меня спроси. Она открыла дверку печки, там уже давно прогорели дрова, подложила ещё две обледенелые чурки. - Бабуля, я их недавно сморозу принесла, не схватятся, - говорю ей. - А это мы счас и проверим. Дверца печки оставалась открытой. Баба Катя стала что-то нашёптывать. Мёрзлые дрова задымились, зашипели и схватились огнём, который, меняя окраску от ярко-фиолетового до белого, забушевал со свистом в печи. Баба Катя всё что-то нашёптывала и, наконец, усмирила огонь. Стал он гореть ровно, не издавая никаких звуков уже... Только сказала: - Это я тебя в тебе самой усмирила, придёт время, когда это моё усмирение се­ годняшнее тебе понадобится. Просила погадать - вот я и погадала. Я было хотела сказать, что ничего не поняла из её гадания, но она уже пошла, остановив мой чуть было уже не сорвавшийся вопрос одним взглядом своим. Вот так мы с бабой Катей и живём. 236