Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

мы в пятом классе, соревнуясь друг перед другом, макулатуру собирали и как потом лучшим собирателям книги вручали? Мне достался двухтомник Дюма «Граф Монте Кристо». Раза три её перечитывала за время учёбы... - Да всё я, Светик, помню. До меня уже давно дошёл весь твой фанатизм к кни­ гам. Помню и то, как в девятом классе ты всучила мне роман Брэдбери «451 градус по Фаренгейту», заявив, что, если не прочту, перестанешь меня уважать... Теперь температура воспламенения бумаги и в моей памяти запечатлена на всю жизнь. - Просто тогда меня, Глебка, эта книга до глубины души потрясла... Даже пред­ ставить не могу, что на Земле может существовать где-нибудь место, в котором хра­ нение книг являлось бы преступлением, а люди, способные критически мыслить, оказывались вне закона. Ведь только книги и заставляют людей задумываться о жизни, а их сжигать... - Так ведь роман-то фантастический, чего подобные беспокойства в голову брать? - Думаю, ты не прав. Бредбери не из воздуха идею выхватил, вспомни фашизм и сжигание книг по всем городам... И только не смейся, Глеб, но я так счастлива, что в Советском Союзе живу, где подобное немыслимо никогда... - Патриотка ты моя драгоценная, никогда не говори «никогда»... Светлана, смутившись от слова «драгоценная», притихла. А он ласково переби­ рал её маленькие пальчики в своей огромной ладони, не зная, что говорить дальше. Молчала и она. Лишь перед самым прощанием прошептала: - Закрой глаза, Глебушка. Тот, не сопротивляясь, послушно закрыл. Тут-то она и прижалась к его жарким губам своими, прохладными, дрожаще-влажными, в первом в своей жизни поцелуе. И Глеб, боясь спугнуть долгожданность этого момента даже простым шевелением, подался было навстречу ей, но и застыл, ничем не показывая, какая буря эмоций всколыхнулась в нем. Поцелуй Светланы, обрушившийся на него с таким невинным, детским трепетом, был лёгким и нежным, точно этой поздней осенью прикоснулось к его губам липовым цветом запечатление весны... Ему так хотелось, чтобы это ощу­ щение никогда не кончалось, но не успел он опомниться, как Светлана, смутившись от своего смелого порыва, вскочила и побежала в дом, крикнув на прощанье: - Я на вокзал приду, жди... Глеб не помчался за ней, он продолжал сидеть с закрытыми глазами, с блужда­ ющей на лице улыбкой и никуда не хотел уходить... А уже на проводах у автобуса при всём честном народе, чуть покраснев, сам сгрёб свою Светлану в охапку, поднял до уровня лица и крепко, не стесняясь никого, приник к её губам долгим, глубоким поцелуем, да и она не сопротивлялась, обвила его голову руками в ответ и застыла на миг. Мать Глеба Галина Игнатьевна поднесла к глазам платок и прослезилась, раду­ ясь таким чистым, добрым отношениям своего сына и дочери Михаила Завьялова. - Ну вот, Глебушка, ты на Север теперь, я вновь на учёбу в Новгород - и целых три года не сможем увидеться... Как у тебя там в армии определится, сразу пиши, буду с нетерпением ждать. А я обещаю письма тебе писать большие-пребольшие, всё подробно рассказывая. Только и ты старайся сразу отвечать. Договорились, пе­ хотинец ты мой дорогой? - Произнесла Светлана, делая особый акцент на словосо­ четании «мой дорогой»... У Глеба заныло в груди: на такой срок они ни разу со Светланой не расставались ещё. И в тон ей он произнёс: 226