Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

Моресь возвратилась в становище и, дождавшись мужа, все рассказала ему. А тот, как ни странно, не расстроился. Успокоил жену. - Предвидел я, что Томаско такое сделает. Не горюй, Моресь, дочке от этого хуже не будет. Сила Христа сильнее наших саамских богов, она защитит дочь от всех бед. А грех твоего отца я отмолю. Моресь успокоилась, повеселела. Она думала про ту веру, которую приняла вслед за мужем. Если бог монахов так силен, то их с Фетком дочь в жизни будет очень счастливой. Вон сколько саамов поняли и приняли бога рушш, почему же са­ амы ее родного становища о боге том ничего не хотят знать, отвергают его? Когда она с мужем приехала в Педзъенго, то с удивлением узнала, что саамы здесь уже давно все крещены в веру Христа, в монастырь на службы ходят. И праздников по вере рушш олмэ гораздо больше, чем праздников в их саамской вере, хотя бог один. Многие жители окрестных становищ на этой стороне Лапландии говорили на сме­ шанном языке, вставляя в свой саамский язык слова рушш. Да и она сама выучилась от Фетка нескольким словам. Рушш «спасибо», например, совсем как их саамское «пассьпэ», потому и легко запомнилось. Моресь, смеясь, говорила мужу: «Пасипа, Фетк», когда он принес ей из монастыря комочек сладкого твердого белого снега, прозываемого у рушш сахарином. Комочек таял во рту, образуя тягучую сладкую слюну. Угощала Моресь им и отца, но Томаске тот не понравился. Сказал, что ему пришлось выпить сразу несколько кружек воды, чтобы избавиться от ощущения, что язык во рту к нёбу прилипает. Когда их дочери исполнилось три месяца, Фетк принес вырезанный в монасты­ ре в часы отдыха оберег. Повесил подарок на шейку девочке и сказал жене: - Коль судьба нашей малютке быть оберегаемой рушш и саамскими богами, пусть и на груди своей она носит крест и изображение оленя Мяндаша - прароди­ теля саамского. Томаско все это знал по рассказу дочери и на этот раз не стал противиться дей­ ствиям Фетка, хотя внучку все одно звал Варван, как нарек при саамском крещении, не иначе. Воспоминания старика по реке памяти спокойно текли. Но вот стали натыкать­ ся и на пороги они. Их завертело в круговороте быстрин, и тогда на сердце старого человека тяжелым камнем легла тоска. Большая беда обрушилась в пору Пазь17. Читая следы разора шведов, внезапно напавших на монастырь и ближние становища, Томаско находил на местах быв­ ших поселений только обгорелые трупы людей, бревна, тлеющие лохмотья одежды и утвари. Шведы не пощадили никого. В становище, где жила Моресь, - то же самое: зарубленные женки, детишки, старики. Там же обнаружил он и своего обгоревшего зятя, из последних сил бежавшего в погост предупредить людей о беде, и красави- цу-жену, над которой ворог надругался, заколов в самоё сердце. С горечью Томаско думал, каким же крротким оказался их путь по вере нового Бога. Из его глаз не выкатилось ни одной слезы, плакала душа старого человека. Пока он хоронил Моресь и Фетка, глаза окаменело запоминали образы ушедших 17 Пора Пазь - время, соответствующее декабрю-январю. 16