Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

- Погуляли малость - и будет. Тебе еще завтра танцевать. Бери японцев и пош­ ли, а то, если и те напьются, что я с вами одна делать буду? - Вот бабы, никогда не дадут повеселиться от души. Ладно, ребята, с вами хо­ рошо, но и на самом деле надо гостей спать укладывать. Всем до завтра, - сказал Харьюз и, показывая японцам, что пора и честь знать, направился к выходу. Сузвай, увидев около Насти пустую тарелку с балыком, подставил другую, под­ бадривая: - Настя, ты балычок ешь, у тебя это здорово получается, особенно с вареньем. Никогда не видел, чтобы с таким аппетитом балык с вареньем ели, молодец! - У нас говорят, Сузвай, хорошего помаленьку, - бесцветным голосом сказала Настя, отодвигая от себя тарелку с балыком. - Настя, - обратилась к ней Катерина, но та никак не отреагировала на ее зов. - Что ты, Катя, хочешь от нее? Не знаешь, что отсутствующий взгляд бывает только у присутствующих, - пошутил Начик. - Эх, вы, мужики, - сказалаЛюба. - Твердолобые. Вам бы только выпить, позубоскалить, покуражиться, не видите: человек стресс перенес. Худо ей, а вы со своими шуточками. Она подошла к Насте, обняла и спокойно, как с маленькой, заговорила: - Настенька, что бы ни случилось, уже случилось, а утро всегда вечера мудренее, пошли отдыхать. Настя, очнувшись от своих мыслей, посмотрела на Любу и спросила: - Ты что-то сказала? - Говорю, что отдых - лучшее лекарство. - Думаешь, поможет, Любаш? - Думаю, не навредит. - Тогда пошли. Когда остались одни, Настя заговорила: - Люба, я женщина и я хочу нравиться мужчине, разве это порок? Хочу, чтобы меня любили, и пусть тот, кто этого не хочет, бросит в меня камень. Я не боюсь осуждения толпы, потому что уверена: нет безгрешных людей и я не безгрешна, но почему тогда мне так больно? Люба глубоко вздохнула и ответила Настиными же словами: - Наверное, потому, что ты - женщина. Бывает так: тебе кажется, что ты теряешь, а выходит, наоборот, приобретаешь. Отдохни, завтра все вернется на круги своя. - Позови на минутку Катерину, мне ей надо что-то очень важное сказать. Люба вышла из маленькой комнаты, где была устроена Настя, и попросила Ка­ терину зайти к ней: - Она ждет тебя, что-то сказать хочет. Катя присела на постель. Настя лежала с закрытыми глазами. Так и не открыв их, своей рукой нащупала руку Катерины, сжала. - Насть, ты что? - спросила москвичка. По Настиной щеке скатилась запоздалая слеза. Она открыла глаза и долгим усталым взглядом посмотрела на Катерину, затем тихо произнесла: - Если, Катюша, любишь Сузвая, если чувствуешь: это в тебе настоящее - не бойся, признайся первой. 184